Очерки секретной службы. Из истории разведки

Богатое воображение, отчаянная решимость и желание блистать (об этом свидетельствуют избранный ею псевдоним и слухи о её рождении и романтическом воспитании, которые она всячески помогала распространять) — вот что было истинной причиной поразительной метаморфозы. Она стала куртизанкой, что в избранной ею профессии считалось чуть ли не обязательным. Надо думать, Маклеод основательно подготовил её к такому шагу. В легендах о ней он изображался как молодой шотландец, офицер британской армии в Индии, который будто бы нашел её в храме, помог ей бежать, женился на ней и лелеял до самой своей внезапной смерти, после чего она отправилась в Париж исполнять экзотические танцы. Ничего себе выдумка!

«Гонорары» она брала огромные, и хотя после 1914 года скопила, занимаясь шпионажем, свыше 100 000 марок, но пленяла мужчин до конца своих дней и не бросала своей первоначальной профессии.

Берлин встретил её не менее гостеприимно, чем Париж, хотя блокада сильно отразилась на германской столице. В день объявления войны французские агенты видели её разъезжавшей по запруженным возбужденными толпами улицам в компании начальника полиции фон Ягова, который, впрочем, был давно с ней дружен. Теперь она получила предложение поступить на службу в германскую разведку. Она обладала многими данными, чтобы сделаться ценной шпионкой; но был у неё и большой дефект: она была слишком заметна, слишком бросалась в глаза. И если бы немцы хорошенько подумали, они бы поняли, что такой шпион не сможет долго действовать безнаказанно. Если бы, как утверждали французы, «Н-21» было кодовым именем немецкой шпионки Мата Хари до августа 1914 года, то чем объяснить её странное поведение в первые месяцы войны? Ибо почти на протяжении целого года эта «Н-21» — умная и щедро оплачиваемая шпионка — находилась вдали от театра воины и полевой секретной службы. Почему? Неужели только для того, чтобы заставить союзников ломать себе голову над вопросом: когда же она начнет шпионить по-настоящему? В профессиональном шпионаже так не бывает. Когда она, наконец, вернулась во Францию в 1915 году, за несколько дней до этого итальянская разведка телеграфировала в Париж:

«Просматривая список пассажиров японского пароходства в Неаполе, мы обнаружили Мата Хари, знаменитую индусскую танцовщицу, собирающуюся выступать якобы в ритуальных индусских танцах в обнаженном виде Она, кажется, отказалась от притязании ни индусское происхождение и сделалась берлинкой. По-немецки она говорит с легким восточным акцентом».

Копии этой телеграммы были разосланы во все страны Антанты как предупреждение об опасной шпионке. Французская контрразведка организовала слежку. Парижская «Сюрте-Женераль» (охранка) также взяла танцовщицу на прицел. Полицейская префектура, в которой Мата Хари выдала себя за уроженку Бельгии, сделала на её бумагах пометку: «Следить».

Несмотря на все это. Мата Хари, кажется, умудрилась танцевать даже в скудно освещенном театре военной секретной службы. В конце её обвинили во многих серьезнейших нарушениях военных законов Франции.

До 1916 года французская контрразведка была сбита с толку демонстративным поведением шпионки. Актриса никогда не маскировалась, ничего не боялась и ничего не скрывала. Тем труднее было французам узнать, каким путем она передавала их военные секреты, факт похищения которых тоже никак не удавалось доказать. У танцовщицы было много приятелей в дипломатическом мире, в том числе шведский, датский и испанский атташе. Дипломатическая почта нейтральных стран не просматривалась цензурой; было совершенно очевидно, что письма, отправляемые Мата Хари за границу, цензуру не проходят.

Дипломатическая почта, по обычаю и международным правилам, была неприкосновенной. Убедившись, что Мата Хари совратила нейтральных атташе, французы решили не останавливаться перед вскрытием мешков с дипломатической почтой. В шведской и нидерландской дипломатической почте они нашли серьезнейшие улики для будущего процесса. И все же Мата Хари не арестовали; кое-кто говорил, будто она писала особой тайнописью, оставшейся нерасшифрованной. Доказательств, настолько веских, чтобы они удовлетворили гражданский или военный суд, не нашлось; и так как она состояла в близких отношениях с такими лицами, как герцог Брауншвейгский, германский кронпринц, голландский премьер ван де Линден и т. п., важно было найти улики абсолютно неопровержимые.