Очерки секретной службы. Из истории разведки

Но Верженн не знал размаха действий британской секретной службы на французской территории, особенно в Париже, когда правящие классы Франции открыто симпатизировали мятежникам, восставшим против Георга III. Впоследствии Верженн жаловался, что английскому послу лорду Стормонту было известно о действиях американских представителей и что он «вечно донимал его подробностями». Артур Ли в своем неопубликованном дневнике пишет: «Это не удивят никого, кто знает, что у нас нет ни времени, ни подходящего места для наших совещаний и что прислуга, посторонние лица, все, кто угодно, имели свободный доступ в помещение в то время, когда мы обсуждали государственные дела; документы, к ним относящиеся, лежали открыто в общедоступных комнатах».

Но англичане никогда не полагались только на беспечность американцев; простодушию американских дипломатов ещё предстояло стать в Европе притчей во языцех. Как и в прежних войнах, англичане допускали промахи лишь в отношении действии вооруженных сил. Как говорил Джон Адамс, они послали войска в колонии, чтобы подавить мнимую революцию, и умудрились устроить там революцию настоящую. Лорд Саффолк и его помощник Вильям Иден, руководившие в Лондоне секретной службой, стремясь вернуть то, что потеряли британские генералы, раздавали взятки направо и налево и сумели найти доступ к любому секретному документу.

В эти пять критических лет (1776–1781) британское министерство иностранных дел и британский король Георг III проявляли немалый интерес к донесениям шпионов и были куда лучше осведомлены о международном положении Америки, чем сам генерал Вашингтон или американский Конгресс.

Высокая эффективность британской разведки достигалась разными путями, из которых наиболее действительными оказались шпионаж и подкуп некоторых внешне лояльных американцев, проживавших во Франции. Посольство в Париже, во главе которого стоял Бенджамин Франклин, было куда более энергичным центром британской секретной службы, чем все те, какие она же впоследствии — в период Великой Французской революции и наполеоновских войн — организовала вокруг Парижа с помощью сторонников Бурбонов.

Другой доверенный помощник Франклина, «кроткий» и «добрый» Эдуард Бвнкрофт, доктор медицины, член Королевского общества, был настолько видным (хотя и тайным) британским шпионом, что ему пожаловали пенсию в 1 000 фунтов стерлингов в год. Под маской любознательности и преданности своему служебному долгу Банкрофт узнавал от Франклина все, что тому было известно; и все, что Банкрофт узнавал от Франклина, немедленно передавалось в Англию, лорду Уэймуту или лорду Саффолку. Франклин, которому французы доверяли, сам того не сознавая, выуживал у них секретные сведения, которые передавались прямо в Лондон. Нередко эти секреты так и не попадали в Америку, ибо Банкрофт перехватывал и задерживал депеши.

О проницательности Артура Ли как борца со шпионажем можно судить по тому, что он первый распознал в Банкрофте шпиона на службе у британского правительства. Свои опасения Ли изложил самому Франклину и, что ещё важнее, представил доказательства. Банкрофт неоднократно ездил в Лондон и каждый раз присутствовал там на секретных собраниях тайного королевского совета. Эти сведения Артур Ли получил от своего брата Вильяма, исключительное положение которого в Англии давало ему много преимуществ в занятии импровизированной контрразведкой. Уильям Ли был не только удачливым торговцем табаком; в 1773–1774 годы он был одним из двух шерифов (начальников полиции) Лондона. После смерти Джона Шекспира Уильяма Ли выбрали олдермэном — членом городского управления Олдгейта (Олдгейт — район Лондона). Никогда ещё американца не избирали членом городского управления Лондона (эта должность в ту пору была пожизненной). Олдермэн был весьма почетным должностным лицом. Таким образом, если Уильям Ли считал поведение доктора Банкрофта вызывающим подозрения, он исходил не из пустых и злобных сплетен, и его предостережение заслуживало внимания любого американского патриота.

Но Франклин знать ничего не хотел. На этот раз его покинули обычные спокойствие и добродушие. Эдуард Банкрофт был его старинный друг и преданный ученик, а великие люди питают нежную привязанность к своим ученикам. Ли стали третировать как подозрительного смутьяна; бранили за то, что ныне может быть названо исторической прозорливостью. Безграничное доверие Франклина являлось той ширмой, в которой нуждался Банкрофт. Возмущение Франклина немало связывало руки братьям Ли.

Банкрофт, для которого шпионаж был средством обогащения, стал ориентироваться на другую профессию. Как всякий прирожденный заговорщик, он обладал инстинктом азартного игрока и всегда был занят подготовкой какой-нибудь выгодной спекуляции. По-видимому, Франклин не замечал и не осуждал этих явных уклонений от медицины, науки и государственных дел.