Очерки секретной службы. Из истории разведки

Наполеон так часто испытывал на себе удары фунта стерлингов, что и сам привык полагаться на могущество и эффективность наличности. Она даже не всегда могла быть законной. Префект полиции Паскье в своих мемуарах рассказывает, как его секретные агенты обнаружили тайную типографию, где за большое вознаграждение и только по ночам работали искусные мастера. Дом, в котором велась эта таинственная работа, находился на Плен-Монруж; он строго охранялся, вход в него был наглухо заперт и забаррикадирован. Было это незадолго до похода в Россию, в 1812 году. Паскье распорядился утроить полицейский налет. Его агенты взломали запоры — и остановились в изумлении. Фабрика, как они и подозревали, печатала фальшивые ассигнации, но не французские или английские. Кредитки оказались австрийскими и русскими! Главным печатником оказался некий господин Фен, брат одного из доверенных секретарей Наполеона, того самого, который обязан был читать ему излюбленные выдержки из частных писем, поступавших в бюро почтовой цензуры.

Паскье известили, что подделка кредиток производится по личному приказу императора. На эти деньги предполагалось покупать продовольствие во время предстоявшего колоссального нашествия на неприятельские страны. Честному Паскье объяснил это сам генерал Савари, сказавший, что его царственный владыка в этом случае лишь следовал примеру англичан.

Савари внезапно оказался во главе всей наполеоновской полиции. Жозеф Фуше — самый ловкий специалист своего дела — пережил бури и опасные штили, подозрения и контршпионаж братьев Наполеона, но в конце концов был уволен с должности министра полиции, когда не захотел одобрить бесплодной и опустошительной программы завоеваний. Фуше не видел причин избегать мира с Англией, и при его посредничестве то один, то другой банкир, особенно не слишком почтенный Уврар, отваживался начинать импровизированные переговоры. В конце концов Наполеон узнал об этом, и такая наглость показалась ему нетерпимой. Только что ему удалось избавиться от Талейрана, которого загнали в австрийский лагерь; он был, как полагали, шпион Меттерниха. Теперь Фуше туда же! Молодая императрица, как и многие другие, усердно просили за него. Опять простить его, снова оставить на службе? Наполеон заупрямился. Он тайно приказал Савари арестовать Уврара, друга и сообщника Фуше; Фуше пришлось смириться и уступить свое место другому.

Глава четырнадцатая Заговор маньяка

Абсолютный самодержец вроде Наполеона может по своему желанию сместить даже столь изобретательного, бессовестного и исключительно хорошо осведомленного министра полиции, как Жозеф Фуше. Он может выгнать его вон, как конюха; но может и очутиться перед необходимостью провести несколько ночей без сна, туша пожар в конюшнях. Для Бонапарта 1810 года характерна была замена такого острого и гибкого инструмента, как Фуше, столь тупым орудием, как Савари. А Фуше в любой период своей жизни был готов нанести удар унизившему его человеку, вырыв яму своему преемнику.

У Савари не оставалось выбора. «Вы министр полиции. Присягайте и беритесь за дела!» — приказал император. Если царедворец и начальник императорской жандармерии и желал увильнуть от столь щекотливого назначения, он не посмел сказать это вслух.

Внезапно вышвырнутый вон Фуше — творец самой эффективной и разветвленной полицейской системы в Европе — был не такой человек, чтобы уйти, хлопнув дверью. Он был слишком хитер и хорошо осведомлен, слишком сдержан и рассудителен, чтобы решиться на бесполезное сопротивление. Но он обладал бесспорным юмором, он любил и умел оставлять в дураках тех, кого имел причины презирать или бояться На этот раз, после сделанного Наполеоном шага, он избрал своей мишенью Савари.

Фуше вынужден был радушно принять генерала Савари, герцога Ровиго, показать ему все, сделать так, чтобы на новом посту тот чувствовал себя как дома. У новоиспеченного министра были все основания ненавидеть и бояться Фуше, и теперь больше, чем когда-либо. И все же он дал возможность надуть себя этому законченному интригану, который, даже униженный, принял его по всей форме и с обезоруживающей сердечностью.

Савари имел неосторожность предоставить своему предшественнику несколько дней на приведение дел министерства в порядок. Фуше мог уложиться и в половину данного ему срока. Вместе с преданным ему другом он за четыре дня и четыре ночи учинил в министерстве форменный ураган сатанинского беспорядка. Любой мало-мальски значительный материал изымался из архивных папок; каждый документ в этом обширном резервуаре шпионских донесений и политических сообщений был удален — ради спокойствия Фуше или чтобы озадачить его преемника. Все, что могло скомпрометировать людей, над которыми ему желательно было сохранить прежнюю власть, было отложено в сторону, чтобы попасть затем в Феррьер, имение уходящего в отставку министра. Остальное предали огню.