Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

В Отделе плановых и финансовых органов аппарата ЦК КПСС, который был сформирован при прямом участии Шелепина, тоже были участники его группы, такие, например, как заведующий сектором труда Леонид Костин279. Позднее, в конце 1970-х, он как первый заместитель Государственного комитета по труду станет начальником Шелепина, который будет назначен на невысокую должность начальника одного из управлений комитета. Именно Костин в своих мемуарах, единственный среди группы «старших» по возрасту сотрудников отдела, четко обозначит положительное отношение отдела к реформам и даже будет утверждать, что торможение реформ проводилось другими отделами аппарата ЦК КПСС для «сдерживания растущего авторитета… Косыгина»280.

И здесь мы снова возвращаемся к распределению экономических сфер между Брежневым и его клиентелой и Косыгиным и его союзниками. После перемещения Шелепина в 1967 году в ВЦСПС (то есть ослабления Косыгина) курируемые им отделы оказались разделены между разными секретарями ЦК КПСС. Отдел плановых и финансовых органов и Отдел торговли и бытового обслуживания перешел под контроль члена Политбюро Андрея Кириленко. Отделы легкой и пищевой промышленности перешли в ведение Федора Кулакова – как секретаря по сельскому хозяйству, который, как говорилось выше, был креатурой и выдвиженцем Брежнева281. Как у них пошли дела, мы поговорим ниже.

Причины сворачивания «косыгинских реформ»

В 1972 году большая комиссия аппарата ЦК КПСС провела проверку одного из флагманов или даже «эталона» косыгинских реформ – Минского тракторного завода, крупного предприятия, на котором работали 28 тыс. человек282. На тот момент его возглавлял Николай Слюньков, будущий глава Экономического отдела аппарата ЦК КПСС (1987–1988) и секретарь ЦК (1987–1990). Объемы производства и численность работающих на заводе постоянно и быстро росли. По мнению авторов составленного по итогам проверки документа, успехов удалось добиться за счет комплекса мер как морального, так и материального характера283.

Оставляя в стороне описанные в тексте и трудно проверяемые с точки зрения результатов формы политического контроля и давления, можно отметить более очевидные факты: рост числа персонала с незаконченным высшим и средним образованием, мощную селекцию среди вновь поступивших на завод и активную динамику увольнений с него, а также эффективные, по всей видимости, экономические меры. На предприятии на уровне цехов были созданы фонды материального стимулирования работников, а те, кто не выполнял нормативы или прогуливал работу, лишались премий, путевок в санатории и подвергались другим мерам наказания. Кроме того, вводились меры материального поощрения конкретных цехов за ритмичность поставок.

При этом реформы не решили кардинальных проблем предприятия. Условия труда там оставались плохие, производительность не росла нужными темпами, поскольку уровень автоматизации операций оставался низким. Ожидаемого освоения новой модели трактора не произошло из-за ошибок и недоработок руководства и инженеров предприятия. Проще говоря, несмотря на увеличение объемов производства и, как следствие, прибыли, предприятие не делало достаточных инвестиций в развитие и тем более в социальную инфраструктуру на своем производстве. Рабочие по-прежнему не имели достаточного количества мест в столовой, душевых (менее половины от необходимого) и даже шкафчиков в гардеробах. Те, кто в ЦК КПСС отправлял комиссию на проверку, посчитали этот обзор настолько важным, что рекомендовали вызвать парторга предприятия в Москву с докладом284.

Постфактум воспоминания о реформе были ярче и позитивнее. Так, министр электротехнической промышленности в правительстве Рыжкова Олег Анфимов уже в 2000-е годы вспоминал о временах своей юности и работы на Рижском электромашиностроительном заводе. Там он в начале 1970-х прошел путь от начальника цеха до заместителя директора предприятия по экономике: