Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Инструктор Отдела машиностроения ЦК КПСС Владимир Чугуев в 1967 году входил в группу аппарата ЦК КПСС, направленную в г. Таганрог Ростовской области для анализа проводившихся реформ299. Подготовленный группой документ «Новая система планирования и экономического стимулирования хозяйства» был благожелателен к результатам реформ, в первую очередь потому, что, по словам Чугуева, лично обследовавшего крупные заводы в Таганроге, зарплаты людей понемногу постоянно росли в силу повышения производительности.

Однако Суслов увидел в документе, что зарплаты отдельных работников выросли в 2–3 раза, и не дал возможности обсуждать этот документ на Секретариате ЦК КПСС в течение полугода до тех пор, пока «наверху» не сформировалось мнение о том, что подобная практика нежелательна300. Документ пошел в дело весной 1968 года, то есть спустя максимум три года после начала реформ, когда Секретариат ЦК КПСС рассмотрел вопрос в том ключе, что в результате созданной системы премирования директора получают слишком много по сравнению с рабочими301. О том, что Суслов постоянно интересовался ценами и социальными вопросами, а также хорошо разбирался в экономической ситуации, свидетельствует и заведующий Отделом плановых и финансовых органов ЦК КПСС Борис Гостев, которому часто приходилось бывать у него для обсуждения этих тем302.

Проблемой было и собственно производство товаров в ходе этой реформы. Понятие «ассортиментного сдвига» описывало нежелание предприятий производить дешевую продукцию, которая вытеснялась более дорогой. Если ассортиментный сдвиг произвести не удалось из-за строгости плановых и контрольных органов, то погоня предприятий за прибылью оборачивалась потерей качества продукции.

Согласно специальному докладу Госплана (1975), пищевые производства в девятой пятилетке активно наполняли свою продукцию (в частности, мясные продукты) суррогатами типа крахмала или растительного белка (то есть на практике соей), что позволяло увеличивать объем производимого и соответственно продажи. Доклад, представленный первым заместителем Байбакова Виктором Лебедевым303, не был даже дослушан на заседании Президиума Совмина, поскольку вызвал нервную реакцию Косыгина и его замов. Все его экземпляры на следующий день были изъяты и уничтожены. Аппарат ЦК тоже вернул свои экземпляры в Госплан, и текст не дошел даже до Секретариата ЦК304.

Третьей проблемой стала нереалистичность надежд на то, что предприятия смогут сами заключать договора и твердо их исполнять305. Помощник Косыгина Юрий Фирсов писал об этом так:

Каждое министерство стремилось «вытянуть» выполнение плана в общих стоимостных показателях по отрасли в целом, относя те виды продукции, по которым план оказывался невыполненным, к категории «определенных недостатков». Между тем в эту категорию почти всегда попадали те или иные виды продукции, из числа ста двадцати наиболее важных, что вело к срыву производственных программ многих предприятий. В первой половине семидесятых годов… Алексей Николаевич в порядке развития реформы предложил, чтобы любое министерство или предприятие несло ответственность перед заказчиками за невыполнение договорных обязательств, и настаивал на введении финансовых санкций в отношении нарушителей договоров. Но это не устраивало многих министров и особенно директоров предприятий, которые сумели заручиться поддержкой ЦК и, возможно, самого Брежнева и смогли отстоять свои вольности, выхолащивая тем самым хозяйственную реформу306.

Фирсов не пишет об этом прямо, однако можно предположить, что в погоне за прибылью предприятия начали выполнять выгодные заказы, а не удовлетворять потребности привычных и входящих в их прежние (предписанные Госпланом и санкционированные министерствами) производственные цепочки смежников. Соответственно смежники, не получая необходимых материалов и деталей, не могли выполнить свои планы, что с позиции «Москвы» было не только плохо в отношении невыполнения планов, но и вело предприятия-смежники к потере прибыли – что в свою очередь подрывало отношение к реформам.