Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

В начале 1960-х годов была введена система расчетов стран СЭВ в переводных рублях, эмитентом их стал Международный банк экономического сотрудничества (МБЭС), созданный в октябре 1963 года. В январе 1970 года был образован Международный инвестиционный банк (МИБ) для предоставления долгосрочных и среднесрочных кредитов на проведение мероприятий, связанных с реализацией Комплексной программы дальнейшего углубления и совершенствования сотрудничества и развития социалистической экономической интеграции стран — членов СЭВ…. В 1971 году сессией СЭВ была принята Комплексная программа углубления сотрудничества и развития экономической интеграции стран — членов СЭВ, рассчитанная на 15–20 лет[376].

По ней странам СЭВ был фактически открыт широкий доступ к советским нефтегазовым продуктам в обмен на их промышленную и сельскохозяйственную продукцию.

Более того, СССР активно инвестировал в экономику стран СЭВ. В период перестройки, в частности, выяснилось, что в СЭВ договорились о том, что СССР развивает крупнотоннажную химию, а мелкотоннажные химические производства, то есть получение различных специализированных и потому более дорогих видов химических соединений, будут развиваться в Польше, Венгрии, ГДР, Болгарии и Румынии. В частности, это относилось к лекарствам. Для этого СССР вложил в эти производства более 20 млрд долларов[377].

Переводной рубль достаточно крепко связывал экономики стран, позволяя им эффективно осуществлять взаимные расчеты[378]. Однако проверки реальными рыночными условиями он не прошел. Как только страны СЭВ получили возможность свободной торговли, они захотели оплаты в реальной конвертируемой валюте. По этой причине СССР в 1990 году остался без лекарств[379].

По мнению Юрия Белика, который в должности замзава Экономическим отделом ЦК КПСС курировал СЭВ в 1980-е годы, в развитии организации была сделана стратегическая ошибка. СЭВ увлекся взаиморасчетами, но не перешел к производственной кооперации предприятий между странами. В результате, например, так и не был создан общий сэвовский автомобиль или телевизор. А значит, при появлении у СССР финансовых проблем в перестройку для членов СЭВ было выгоднее прервать связи, нежели их поддерживать[380].

Это в значительной степени было связано с изначально крайне мягкой моделью управления в рамках СЭВ и демократизмом организации, который способствовал тому, что страны, нацеленные на более глубокую интеграцию (Чехословакия, Польша, СССР), были вынуждены прислушиваться к требованиям стран, которые видели СЭВ прежде всего как совещательный орган либо стремились «доить» главного спонсора, ничего не давая взамен (прежде всего Румыния)[381].

ЧЕМУ УЧИТ ОПЫТ «КОСЫГИНСКИХ РЕФОРМ»?

Угроза того, что в случае любой либерализации плановой экономики реальные экономические агенты поведут себя не так, как это планировалось инициаторами реформ, была очевидна с 1920-х годов.

В популярном тогда романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок» (переизданном в 1960-е и приобретшем новую популярность) содержался эпизод о необычном и редком для этого периода механизме — механическом экскаваторе, который прибыл в отдаленную республику для строительства стратегического объекта — электростанции. Однако вскоре он копал котлован под строительство номинально государственной (и принадлежащей электростанции), а по факту частной типографии по производству открыток. Она должна была обеспечить средствами полное финансирование строительства станции. Туда же ушли трудиться строители, поскольку там платили больше, и были переведены все материалы для строительства. То есть частный некрупный бизнес на короткой временной дистанции мог делать конкретным агентам крупного государственного бизнеса более выгодные предложения, которые принимались в условиях слабого контроля чиновников общесоюзного центра[382].