Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Из птицефабрик, животноводческих комплексов, тепличных комбинатов люди не уходят. Потому что действуют основные факторы жизни: «Добрый харч, обходительное начальство, хороший дом, любимая жена и дети»,

– рационально объяснял начальник подотдела экономики отдела сельского хозяйства Госплана СССР Алексей Краснопивцев мотивацию людей, работающих в новом сегменте советского сельского хозяйства, процветающего на фоне «загибающихся» колхозов и совхозов179. Перед аграрным начальством маячила постоянная проблема: что делать с сельхозпредприятиями, которые годами были убыточными и которых по этой причине отказывались финансировать государственные банки?180 К декабрю 1977 года он констатирует, что оборотные средства сельхозпредприятий в значительной степени вытеснены кредитами – «они уже превысили 10 млрд рублей, одни проценты достигают 800 млн рублей» и «положение отчаянное»181. Очевидно, что точечное администрирование, назначение туда опытных или перспективных руководителей не помогало.

Существенной особенностью животноводческих и птицеводческих комплексов было то, что они постоянно нуждались в фураже – зерне и комбикормах. Заготовка фуража всегда была «ахиллесовой пятой» советского сельского хозяйства, поэтому эти комплексы в основном были рассчитаны на поставки зерна и произведенных из него комбикормов из зарубежных закупок. Например, поголовье птицы – главного потребителя зерна – на территории РСФСР выросло с 358 млн голов в 1971 году до 628 млн в 1986-м и 660 млн в 1990-м. К середине 1980-х объем зерновых, используемых на комбикорма, был в два раза больше, чем предназначенных для изготовления продовольствия, даже с учетом того, что дешевым печеным хлебом в деревнях активно кормили личный скот и птицу182.

С 1972 года СССР постоянно закупал за рубежом (США, Аргентина, Австралия) корма – зерно, кукурузу, сою. К 1980 году объем ввозимых кормов достиг 4,5 млн тонн183. Тем самым эти комплексы увеличивали зависимость советской экономики от валютных закупок на Западе184 и объективно ставили вопрос о том, что лучше – продать бочку нефти на Запад и купить там мясо напрямую или купить там зерно, привезти его (с неизбежными попутными потерями) в СССР, тут строить откормочные комплексы, кормить скот и птицу, платить рабочим и потом полученное мясо (в том же мороженом, но более неприглядном виде, чем продукты, пришедшие с Запада) поставлять в магазины конечным потребителям.

Упоминавшийся выше сотрудник Госплана СССР Леонид Гребнёв, наблюдая за экономикой постсоветской России, пришел к выводам, что если бы схема закупки мясопродуктов на Западе была реализована, то СССР мог бы продавать за рубеж зерно, которое не надо было бы тратить на экономически неэффективный откорм скота. Туда же за рубеж пошли бы и минеральные удобрения, не нужные в таких количествах для выращивания злаковых. Это в значительной мере окупило бы затраты на покупку мяса185. Как и сокращение капитальных инвестиций и различных форм дофинансирования убыточных сегментов сельского хозяйства, а также отказ от траты валюты на закупку 20% (от потребляемого) зерна, добавим мы от себя. Но, заключает Гребнёв, возможно, по политическим причинам власть не хотела видеть импортное мясо на прилавках. Однако кажется довольно очевидным, что дело отнюдь не в стыде перед населением – обезличивание товара (того же импортируемого в огромных объемах животного или растительного масла) было делом привычным, – а в нежелании армии сельскохозяйственных лоббистов менять привычные механизмы финансирования своей отрасли за счет общенационального бюджета.

Как Горбачев стал лидером «сельхозников» в борьбе за дотации и инвестиции

Аграрная сфера продолжала находиться в поле непосредственного ведения Генерального секретаря, поэтому вокруг него сложился круг исполнителей, действующих под его непосредственным руководством. Они, как и представители ВПК, получили возможность транслировать свои идеи непосредственно первому лицу страны, а значит, и ожидать удовлетворения хотя бы части из своих многочисленных потребностей. Месяц, просидевший на посту министра до 1985 года, в своих мемуарах дает описание этой лоббистской группы: