Очерки теории искусства

Если мы возьмем произведения Бальзака или Толстого, то, читая их, мы всегда очень ясно ощутим, где кончается то, что родилось непосредственно в художественном наблюдении жизни, и начинается то, что навязано художественному произведению извне, то, что надумано, «вставлено» в художественное произведение от автора как искусственная реакционная политическая программа, отнюдь не вытекающая необходимо из самого содержания изображаемой жизни. Ленин показал, в частности, какие объективные выводы проистекают из искусства Толстого, и они совсем не совпадают с субъективными выводами самого художника. Если угодно, произведения Толстого выиграли бы в художественности, если бы его политические реакционные тенденции не нашли в них себе отражения. Конечно, нельзя искажать реальный облик Толстого и, конечно, никто не предлагает сейчас «вычеркивать» из Толстого его реакционные высказывания, его «непротивленческую» тенденциозность и, таким образом, его модернизировать. Дело не в этом. Но очень важно, что политические, философские, этические, даже непосредственно эстетические взгляды художника часто находились в противоречии с самим художественным изображением и нарушали, даже иногда разрывали живую ткань художественного образа. Иными словами, в подобных случаях реакционное мировоззрение художника противоречило тем объективным выводам, которые неизбежно вытекают из реалистического изображения действительности. Другое дело, когда художник обладает прогрессивным политическим мировоззрением. В этом случае оно способствует глубине и последовательности реализма, как это было, например, с русскими художниками-демократами — Крамским и Мусоргским, Некрасовым и Салтыковым-Щедриным. Таким образом, в ряде случаев мы наблюдаем противоречие реалистического отображения действительности и непоследовательных, односторонних, исторически ограниченных, а подчас и просто реакционных взглядов того или иного художника. Известно, например, что политические взгляды Сурикова не отличались устойчивостью, но делать на этом основании вывод о том, что его искусство чуждо борьбе за демократию в России, было бы нелепо. Победа суриковского реализма в том и заключается, что он дает глубочайшие по своей правдивости, демократические по существу образы мятежного народа, преодолевая свои не всегда последовательные политические взгляды.

Это одно из тех острых и сложных противоречий, в которых приходится развиваться искусству в капиталистическом обществе. Если мы обратимся теперь к искусству социалистического реализма, то увидим, что один из основных, характерных его признаков — отсутствие в нем подобного противоречия между политическим и философским мировоззрением художника и практикой его творчества. Более того, во всяком подлинном произведении социалистического реализма существует крепчайшая, неразрывная связь политического мировоззрения художника, иными словами, его коммунистической идейности и его художественного метода. Вне коммунистической идейности нет и не может быть в наше время полноценного художественного произведения, так как она составляет силу, живую душу, костяк самого художественного метода. Все крупнейшие произведения советского искусства отличаются четкой идейной направленностью. Без высоких и благородных идей любви к Родине, преданности своему народу и государству не могли быть, например, созданы такие картины военных лет, как «Немец пролетел» А. Пластова, «После ухода немцев» Т. Гапоненко, «На освобожденной земле» Д. Шмаринова. Сила художественного воздействия этих вещей неразрывно связана с их идейной глубиной. Чем глубже, полнее вооружен советский художник боевым оружием марксизма-ленинизма, тем более могущественным будет в его руках реалистический метод изображения действительности. В этом раскрывается очень важная сторона искусства социалистического реализма: коммунистическая идейность является неотъемлемым его качеством, не как некое «добавление» к художественному методу, как иногда думают, а как содержание, как принцип, как суть этого метода. Однако само по себе коммунистическое мировоззрение еще не обеспечивает художнику творческих успехов. Дело тут, как увидим ниже, сложнее.

А. Пластов. Немец пролетел.