Очерки времён и событий из истории российских евреев том 5

Все средства пропаганды уверяли местное население, что судьба славянских народов не имеет ничего общего с участью евреев. В газетах и листовках провозглашали: "Немецкое командование гарантирует жителям оккупированных территорий полную неприкосновенность личности, если они ведут себя мирно и спокойно…" – "Каждый из вас будет иметь возможность жить в своей вере и взглядах и быть счастливым…" Однако в действительности оккупационный режим был чрезвычайно жестоким. Местных жителей, мужчин и женщин, отправляли на принудительные работы по строительству дорог, мостов и противотанковых укреплений, по расчистке путей от снега, даже по обезвреживанию минных полей. Рабочий день продолжался до четырнадцати часов, питание было скудным, и в Берлин докладывали: "Рабочие истощены от недоедания, их производительность сильно падает". За хранение оружия приговаривали к смертной казни, за прослушивание советских или английских радиопередач – к каторжным работам; военнообязанные, не вставшие на учет, считались партизанами и подлежали расстрелу.

В тот период не уничтожали русских‚ украинцев, белорусов за их национальную принадлежность – эта участь ожидала еврейское население‚ но во время карательных акций немецкие солдаты при помощи полицейских выжигали целые деревни‚ жители которых помогали партизанам, расстреливали заложников‚ публично вешали или пороли на площадях "для устрашения населения"‚ отправляли в тюрьмы и концентрационные лагеря‚ из которых не каждый выходил живым и здоровым. Жители сожженных деревень жили в погребах и землянках‚ умирали от недоедания и болезней; репрессивные меры оккупантов вызывали рост партизанского и подпольного движения, а это, в свою очередь, приводило к ужесточению карательных мер.

После захвата гигантских территорий Советского Союза началось освоение "восточного пространства". В Германию уходили эшелоны с зерном и прочими продуктами; продовольствие‚ изъятое у населения‚ предназначалось для снабжения действующей армии и жителей Третьего рейха, чтобы "восполнить дефицит продуктов питания для германского народа"; после освобождения оккупированных земель подсчитали‚ что немцы реквизировали 7 миллионов лошадей‚ 17 миллионов голов крупного рогатого скота‚ 20 миллионов свиней‚ 27 миллионов овец и коз‚ 110 миллионов домашней птицы.

Германские фирмы соревновались между собой‚ чтобы получить разрешение на вывоз из СССР сырья‚ станков и прочего оборудования с фабрик и заводов. К концу 1943 года вывезли из Советского Союза 325 000 тонн железной руды‚ 438 000 тонн марганцевой руды‚ 7000 тонн хромовой руды‚ 52 000 тонн металлолома‚ а также десятки тысяч тонн легированной стали. Многие немцы в Германии были мобилизованы в армию, в стране не хватало рабочих рук, а потому на запад отправляли мужчин и женщин‚ чтобы использовать на принудительных работах в шахтах‚ цехах и на фермах; по немецким данным‚ в начале 1942 года еженедельно угоняли с территории СССР на работу в Германию до 10 000 " остарбайтеров"‚ "восточных рабочих". Так осуществлялись мечты Гитлера об " огромном пироге" на востоке, которым следовало "во-первых, овладеть, во- вторых, управлять и в-третьих, использовать".

Из газеты "Голос Полтавщины" (1942 год‚ в переводе с украинского языка): "Они снова поехали... 11 380 юношей и девушек – сынов и дочерей украинских степей... чтобы своей работой в Германии отблагодарить немецкую армию и вождя Адольфа Гитлера за все блага‚ которые получила их родина с того часа‚ как прогнали большевиков..." Из СССР отправили 5,3 миллиона "остарбайтеров"; среди них 1,9 миллиона из РСФСР‚ 2,4 миллиона с Украины‚ 400 000 из Белоруссии, а также из Литвы‚ Латвии‚ Эстонии и Молдавии. Погибло от каторжной работы и жестоких наказаний более 2 миллионов "восточных рабочих".

На принудительные работы в Германию свозили из всех оккупированных стран. Так закладывался "новый порядок" в Европе: местные народы были обречены на подневольный труд‚ программа по " обезлюживанию" славянского населения откладывалась на будущие времена, а евреям в этом "новом порядке" не оставляли надежды даже на рабскую жизнь.

2

С. Боровой, историк (Одесса): "Профессор-медик… после изгнания и истребления евреев зашел в свою клинику и сказал с радостью: "Слава Богу, не осталось ни одного жида…" Другой профессор, химик, встретив в стенах университета одного доцента, которого он считал евреем, не постеснялся тут же проверить, не обрезан ли он…"

Уничтожение евреев на оккупированных территориях происходило практически на глазах местного населения, а потому для каждого жителя возникала нравственная проблема: как относиться к поголовной ликвидации еврейского населения. Одни злорадствовали, другие тайно сочувствовали жертвам, но помочь опасались, третьи были равнодушны и выжидали последующего развития событий.