Очерки времён и событий из истории российских евреев том 5

К вечеру "работа" была в основном закончена. Но кварталы еще оставались оцепленными, так как продолжали выискивать спрятавшихся и, кроме того, грабили всё ценное, что находили. Грабеж этот проходил поэтапно. Вначале грабили немцы и их приближенные из местных полицаев, затем уже рядовые полицаи забирали всё, что представляло для них какую-нибудь ценность. Потом оцепление снималось, и туда волной врывалась толпа, которая набрасывалась на имущество несчастных, как голодные волки на свою жертву… Выламывали и уносили из дома всё, что можно было выломать и унести, – и двери, и окна, а если дом был деревянный, то его просто разбирали по бревнам… Интересно, что местное население узнавало на несколько дней раньше через своих родных и полицаев о том, что состоится акция. К ее началу они уже находились во втором эшелоне и кружили, как черное воронье, ожидая, когда убьют жертву…

Крестьяне из пригородных деревень дежурили в прилегающих к гетто кварталах и только ждали подходящего момента, чтобы подчистить то, что осталось от немцев и полицаев… В первые дни после акции им не позволяли заходить в гетто. Но у многих страсть к легкой наживе была столь велика, что они, не считаясь ни с запретом, ни с опасностью для жизни, пытались перебежать на запретную сторону и проникнуть в один из домов, а там, набив мешки вещами, вновь перебегали на свою сторону. Но многих из них настигала немецкая пуля, и они оставались лежать посреди улицы, сжимая в предсмертных судорогах награбленное добро…

Началось постепенное уничтожение минского гетто. Жертвы уводили и увозили за город в район Тучинки, где заранее были вырыты огромные рвы… Люди, жившие в деревнях неподалеку, потом рассказывали, что первое время после расстрела земля еще дышала – раненые двигались. Скопившаяся кровь местами била из-под земли ключом. Даже неверующие люди в этих деревнях начинали креститься…"

В 1941 году еще не ввели в действие лагеря смерти – Освенцим, Майданек, Треблинку и другие, а потому евреев из Третьего рейха отправляли в Ригу, Каунас, Минск. Первую партию из Гамбурга привезли в минское гетто в ноябре того года, когда освободилась территория после первой акции массового уничтожения, – эшелоны с европейскими евреями приходили затем регулярно, один за другим. Большинство прибывших немедленно уничтожали в Малом Тростянце неподалеку от Минска, сохраняли на время лишь специалистов и квалифицированных рабочих, которые жили в "зондергетто", отделенном колючей проволокой от остальной территории минского гетто. "Помню, как они колонной плелись с вокзала… На многих сохранились остатки прежнего лоска – добротная, хотя уже изрядно потрепанная одежда. Кожаные чемоданы, набитые разрешенными килограммами, они волокли по земле, привязав веревкой или поясом. Их положение было еще хуже нашего, так как они, не зная русского языка и не имея знакомых среди местных жителей, не могли менять свои пожитки на хлеб".

Германское командование докладывало: "Немецкие евреи проявляют старание в работе… Они верят, что после победоносного окончания войны снова будут возвращены в рейх… Необходимо поддерживать их веру". Из очередного немецкого документа о транспортировке евреев в Минск из Кельна, Кенигсберга, Вены, Терезина: количество людей в шестнадцати поездах – 15 002, уничтожено сразу по прибытии – 13 500.

Анатолий Рубин:

"В июле 1942 года, когда рабочие колонны ушли на работу, в гетто началась самая продолжительная резня, которая продолжалась четверо суток… Немцы и полицаи шарили с собаками по всем квартирам, чердакам и подвалам. Все места, которые казались им подозрительными, в которых могли спрятаться люди, они взрывали гранатами. Многих пристреливали на месте. По улицам текли ручьи крови. Даже любимая собака начальника гетто Готтенбаха… опилась кровью, взбесилась, и он вынужден был ее пристрелить. В больницах всех больных перерезали. Детские дома были уничтожены… Гетто сразу опустело, люди сломились, атмосфера стала еще более гнетущей…"

К осени 1942 года в минском гетто оставалось не более 9000 человек.

6

Шмуэль Кугель, местечко Плещеницы Минской области:

"С утра полицейские обходили еврейские дома и выгоняли всех в поле. Тех‚ кто шел медленно‚ подгоняли нагайками. В поле отобрали ремесленников – сапожников‚ портных‚ кузнецов – и вернули в местечко. В эту группу попали и мы с женой‚ но всю нашу семью из восьми душ – дочерей и внучек – посадили на телеги и увезли. Мы не смогли даже попрощаться‚ обнять их в последний раз...

В местечке царила гробовая тишина. Жена металась по пустым комнатам‚ точно думая найти кого-то из своих детей. Книги‚ карты‚ музыкальные инструменты – всё было на старых местах‚ но детей не было. Она стала рвать на себе волосы‚ упала без чувств...