Очерки времён и событий из истории российских евреев том 6

Они оглядывались по сторонам – жизнь предоставляла немало поводов для размышлений и сомнений, задумывались о будущем, определяли свое отношение к России, спорили с теми, кто отказывал им в праве на эту землю.

Н. Коржавин:

В наши подлые времена 

Человеку совесть нужна…

Но мы – существуем! Но мы – существуем!

Подчас подыхаем, подчас торжествуем…

А. Межиров:

Строим, строим города 

Сказочного роста.

А бывал ли ты когда

Человеком просто?..

Д. Самойлов:

Мне выпало счастье быть русским поэтом. 

Мне выпала честь прикасаться к победам…

Мне выпало горе родиться в двадцатом,

В проклятом году и в столетье проклятом…

Б. Слуцкий:

Созреваю или старею – 

Прозреваю в себе еврея.

Я-то думал, что я пробился,

Я-то думал, что я прорвался –

Не пробился я, а разбился,

Не прорвался я, а зарвался…

А. Кушнер:

Снег подлетает к ночному окну, 

Вьюга дымится.

Как мы с тобой угадали страну,

Где нам родиться!..

И у него – в нечастом упоминании:

Летит еврейское письмо. 

Куда? – Не ведает само,

Слова написаны, как ноты.

Скорее скрипочку хватай,

К щеке платочек прижимай,

Не плачь, играй… Ну что ты ? Что ты?

И снова А. Межиров:

Родина моя, Россия… 

Няня, Дуня, Евдокия…

Снова Н. Коржавин:

Я не был никогда аскетом 

И не мечтал сгореть в огне.

Я просто русским был поэтом

В года, доставшиеся мне…

На еврейскую тему откликнулся И. Бродский в раннем стихотворении:

Еврейское кладбище около Ленинграда. 

Кривой забор из гнилой фанеры.

За кривым забором лежат рядом

юристы, торговцы, музыканты, революционеры…

Константин Левин – командир взвода противотанковых пушек, два ордена, два ранения, потеря ноги, год в госпиталях – поступил после войны в Литературный институт и сказал в одном из своих стихотворений:

Мы непростительно стареем 

И приближаемся к золе.

Что вам сказать? Я был евреем

В такое время на земле…

Я был не лучше, не храбрее

Моих орлов, моих солдат,

Остатка нашей батареи,

Бомбленной шесть часов подряд.

Я был не лучше, не добрее,

Но, клевете в противовес,

Я полз под этот танк евреем

С горючей жидкостью "КС".

За это стихотворение Левина исключили из комсомола и изгнали из Литературного института. 

6 

Александр Галич: "Мне было уже под пятьдесят… Я уже был благополучным драматургом, благополучным советским холуем. И я понял, что так больше не могу. Что я должен наконец-то заговорить в полный голос, заговорить правду…"

Я выбираю Свободу, – 

но не из боя, а в бой.

Я выбираю свободу

быть просто самим собой…

Галич стал одним из создателей жанра авторской песни. Он выступал в переполненных квартирах Москвы, Ленинграда, других городов; его песни, романсы, поэмы, баллады записывали на магнитофоны, переписывали с ленты на ленту, распространяли по всей стране.

Ни партера нет, ни лож, ни яруса, 

Клака не безумствует припадочно,

Есть магнитофон системы "Яуза",

Вот и всё!

А этого достаточно!

Л. Копелев, писатель: "Откуда у этого потомственного интеллигента, прослывшего эстетом и снобом, этот язык, это новое мироощущение? В каких университетах изучал он диалекты и жаргоны улиц, задворок, шалманов, забегаловок, говоры канцелярий, лагерных пересылок, общих вагонов, столичных и периферийных дешевых рестораций?.."

Строки из песен Галича стали хрестоматийными: "Ой, не шейте вы, евреи, ливреи, Не ходить вам в камергерах, евреи!.." – "Вот как просто попасть – в палачи: Промолчи, промолчи, промолчи!.." – "Уходят, уходят, уходят друзья, Одни – в никуда, а другие – в князья…" – "Если зовет своих мертвых Россия, так значит – беда!.." На концерте в Новосибирском академгородке Галич исполнил песню "Памяти Б. Л. Пастернака": "Как гордимся мы, современники, что он умер в своей постели…" – более двух тысяч человек молча встали, чтобы почтить память поэта.

Еврейская тема проходит через многие песни Галича: "Кадиш", "Реквием по неубитым", "Поезд (памяти С. М. Михоэлса)", "Баллада о вечном огне", "Песня исхода"…

Уходят из Варшавы поезда, 

И скоро наш черед, как ни крути,

Ну что ж, гори, гори, моя звезда,

Моя шестиконечная звезда,

Гори на рукаве и на груди!..

Герои песен Галича стали знаменитыми. Это – товарищ Парамонова, ответственный профсоюзный работник, которая заставила мужа повиниться на собрании в измене, а затем помирилась с ним в райкоме партии:

И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку, 

И пришли мы с ней в "Пекин" рука об руку,

Она выпила "дюрсо", а я "перцовую"

За советскую семью образцовую!

Это – Клим Петрович Коломийцев, которому перепутали текст выступления на митинге в защиту мира:

"Израильская, – говорю, – военщина 

Известна всему свету!

Как мать, – говорю, – и как женщина

Требую их к ответу!.."

Это – Егор Петрович Мальцев "хворает, и всерьез: уходит жизнь из пальцев, уходит из желёз…", но которому запретили умирать:

Вставай, Егор Петрович,