Очерствели?

Лиза вспомнила о том, что в январе, когда Любовь Сергеевна отпуск брала, кадровичка не проставила ей замещение — будто из своего кармана платит. И о том, что не так давно кадровичка сменила свой «форд» на роскошную «тойоту», а мужу Лизы зарплату второй месяц как не выдают. Кому расскажешь — никто не верит, ведь он работает в компании, принадлежащей известному олигарху, который то больницу для детей построит, платную, как после выясняется, то в детском доме с пакетами, полными конфет, красуется перед телекамерами. А уж о высоких заработках его сотрудников, которые повышаются с космической скоростью, весь Интернет пестрит. Только его работники на самом деле не те сказочные деньги получают, а такой мизер, о котором даже говорить стыдно, и тот не платят. Был бы Лизин муж слесарем каким, давно бы пустился в поиски лучшей работы — он ведь специалист уникальный, а значит, не нужен никому. Сейчас пользуются спросом только грузчики, уборщицы, продавцы да торговые агенты, рассмеялась про себя Лиза. Страна ничего не производит, только барахлом китайским торгует. И задумалась, ведь если олигарх, которому принадлежит предприятие, где работает её муж, зарплату не выплачивает, а на благотворительность регулярно немалые деньги жертвует, то выходит, что к делам этим и её муж причастен, как и всякий, кто на олигарха этого на голом энтузиазме работает. И каждый должен наряду с олигархом перед телекамерами в детском доме красоваться.

Ещё Лиза вспомнила о том, что ей новую сумку покупать придётся. И о своём ребёнке, которому каждый месяц в школу кучу денег надо относить: то на новые окна, то на ремонт — в квартире директора, — рассмеялась Лиза снова, — то на подарки учителям ко дням рождения и всем мыслимым праздникам. Выпускной класс всё-таки. А ведь хочется прежде всего своего ребёнка порадовать, а не сына кадровички. Пусть она его сама радует. Прагматичный Ла Вей всё же был прав, когда называл тех, кто принуждает к благотворительности, энергетическими вампирами.

И Лиза отказала Любовь Сергеевне, сославшись на то, что мужу задерживают деньги — не до чужих детей сейчас, своего бы обеспечить.

— Хоть рубчик, — поникла вмиг Любовь Сергеевна.

Лиза была неумолима. И Любови Сергеевне пришлось переключить своё внимание на фен, только купленный по халявной цене.

— Мне сказали, что тут три скорости… — Она включила пластиковое изделие в розетку и, довольно прикрыв глаза, направила струю воздуха себе в лицо.

Фен исправно прогудел с полминуты, издал глухой хлопок, после которого из его чрева выползла струйка ядовитого дыма, и прекратил подавать признаки жизни. Лиза не вытерпела и открыла окна.

После работы она шла мимо рынка, который раскинулся в самый раз на конечной остановке троллейбуса. Неподалёку тут и церковь расположилась, отвоевав несколько лет назад клочок земли в столь бойком месте у торговцев ширпотребом. Раз или два в месяц, перед праздниками, либо приездом какого чиновника, рынок разгоняет милиция, но скоро разноцветные палатки с барахлом снова вырастают на прежнем месте.

Цыганки наперебой окликали Лизу погадать, а то со дня на день с ней что-то плохое случится.

— Смотри, себе накаркаешь, — бросила Лиза самой нахальной, которая её за руки хватала, чуть ли не по карманам шарила. И торопливо рванула туда, где должен останавливаться её троллейбус.

Чуть поодаль девчонка не давала женщине пройти, настойчиво преграждая ей дорогу.

— Объясните, почему вы не хотите покупать этот крем…

На вытоптанном газоне среди калек и гармонистов на маленькой табуретке сидела старуха в окружении нескольких собак. «Подайте на содержание приюта для животных» — гласила надпись на картонке у её ног. Самая маленькая из собачек была одета в шерстяное платьице и шапочку и невероятно напоминала одну из тех шавок, которые напали на Лизу утром. Да и старуха как две капли воды походила на ту сумасшедшую, которая обругала Лизу сегодня утром. На платформе к людям приставал аккуратно одетый мужчина средних лет, мол, он издалека приехал, кошелек у него вытащили, помогите Бога ради сколько можете на билет до Зажопинска. Он каждый день тут промышляет, и Лиза за несколько лет привыкла к нему как к родному. А когда-то клюнула и оплатила ему билет.

Тут же чумазые дети просили «копеечку на хлебушек».

— Я тебя сейчас в милицию отведу, — пригрозила Лиза девчушке, которая требовательно схватила её за куртку. — Там тебя накормят и напоят.

Девочка убежала, так что пятки сверкали, а с нею и вся малолетняя банда побирушек.

В троллейбус, когда люди расселись по местам, поднялась цыганка в домашнем халате тропической расцветки. На голове — тёплый платок, завязанный по-старушечьи, сама тонкая и сутулая, но если присмотреться, то кожа её нежная, ухоженная, на вид больше сорока не дашь.

— Помогите Бога ради, — мягко и настойчиво повторяла она приевшуюся за весь день мантру.