Очертя голову, в 1982-й (Часть 2)

Вера придвинула к себе вещи, и субъект присел, поставив на стол свою отпитую наполовину кружку. Потом он внимательно обвёл нас мутными глазами. У меня по спине почему-то пробежали мурашки и перехватило дыхание. Мои друзья заёрзали, Вера нервно повела плечами. В чём дело? Такое ощущение, что этот человек сначала вытянул из нас, а потом вернул обратно все наши мысли и чувства. Нет, он не похож на бродячего пьянчужку, мы это вдруг поняли.

- Простите, я сидел к вам спиной за соседним столом и поневоле слышал ваш разговор.

В зале было шумно, да и не сидел он за соседним столом. Вообще было непонятно, откуда он взялся.

- Конечно, для того, чтобы улететь в неизвестность, нужно обладать достаточной долей безрассудства или отчаяния. Как говаривал дружище Оппенхайм, "глупец ищет счастья вдали; мудрый выращивает его рядом с собой.

- Спасибо за совет, уже вырастили, - сказал Котов.

- Я вижу, Дима, что поиски земного счастья завели вас в тупик.

- И что дальше?

Мы посмотрели на Котова укоризненно: он вёл себя грубо.

- Скажите, кто вы? - спросила Вера.

- А как вы думаете?

Мы стали думать. Наш собеседник словно в насмешку притянул ладонью коробок спичек со стола, вытянув руку на уровне наших глаз. Коробок шлёпнулся о ладонь, словно прицепленный на резинке, и пальцы сжались. Незнакомец встряхнул коробок, прикурил беломорину и с улыбкой обвёл нас своим взглядом. У меня опять перехватило дыхание.

- Вы - гуманоид? - сказал Петрушка.

- Вроде того, если хотите. Как насчёт того, чтобы угостить гуманоида пивом и лёгкой закуской?

Сева послушно отправился стойке и принёс пиво с набором, а мы стали молча курить.

Гуманоид набросился на солёную рыбу и сушки, жадно отхлёбывая водянистое пиво большими глотками.

- Извините, - выговорил он с трудом, - прыжок из античности меня слегка утомил.

Ни одно слово, произнесённое гуманоидом, н вызывало у нас ни малейшего сомнения. В голове было ясно, празднично и спокойно, ни следа от похмелья. Мы смотрели на него, и кто-то из нас подумал, что надо его как-то называть.

- Иванов.

- Почему? - спросил я.

- Потому что я здешний. Родился несколько позже. Меня, стати, разыскивают.

- За что?

- За то, что я вступаю в контакты.

- И всё?

- Нет. Ещё я расщепляю пространственно-временные связи.

- Это кому-нибудь приносит вред?

- Бывает и так... Однако, у людей появляются колоссальные возможности, они становятся... как это у вас говорится... кузнецами своего счастья!

- А стальные?

- Вернулись к своему статус-кво.

Мы молчали, пытаясь что-нибудь понять.

- Так вы можете перебросить любого человека в другое время! - догадался Петрушка.

- Не совсем любого, но лично вас, например, могу. И вас, и вас, и вас тоже.

- А вы, случайно, не из летающей тарелки?

- Ну, если вам так проще, считайте, что из летающей тарелки.

В наших головах зашевелилось множество вопросов.

- Почему вы открыто не вступаете в контакт с нашей цивилизацией? - спросил Котов о наболевшем. Из всех жанров литературы он предпочитал отечественную фантастику.

- А меня всегда удивляло, почему вы задаётесь этим вопросом. Ну подумайте: что происходит с неграми, чукчами или индейцами, когда в контакт с ними вступает более развитая цивилизация?

Вот это теперь стало понятно даже Котову.

- Бог есть? - спросила Вера, не поднимая глаз.

- Детский сад... - покачал головой гуманоид. - Ну, если вы допускаете, что молекула жизни или, скажем, компьютерная программа могли возникнуть сами по себе, эволюционным путём, то считайте, что Его нет.

Мы начали чувствовать себя полными идиотами.

- А почему вы заговорили именно с нами? - обратился я к гуманоиду.

- Потому что именно вы примите моё предложение.

- Лететь на тарелке? - сморозил Котов.

- Вернуться в прошлое.

На несколько секунд мы словно одеревенели. У меня в голове тупо прокрутились сюжеты из "Янки при дворе короля Артура".

- А что нас ждёт в будущем? - спросила Вера.

- Про вас лично не могу сказать ничего определённого, но кое-что помню из истории. Ваша страна тяжело больна, и выздоровление будет мучительным. Горбачёв, перестройка, Ельцин, Путин, общеевропейская валюта, Олимпийские игры 2012 года... Что-то в таком роде, если не путаю.

Голова у меня пошла кругом; из сказанного мне были знакомы только два слова: Горбачёв и перестройка.

- Теперь давайте поиграем в такую игру: каждый из вас напишет на бумажке год, в котором он хотел бы оказаться. Потом сложим их вместе и посмотрим, что получится.

Тут до меня дошло, что Иванов разговаривает с нами, не открывая рта. Он постоянно что-то сосредоточенно грыз и рвал зубами, запивая пивом. А вот мои спутники, кажется, этого ещё не поняли.

Вера попросила у меня ручку, взяла салфетку и сразу написала какую-то цифру.

Я сопоставил кое-какие даты и тоже написал, затем передал ручку Котову.

Тот тоже написал.

Петрушка думал с минуту, затем тоже что-то вывел.

- А теперь полюбуйтесь, - сказал Иванов.

На всех четырёх бумажках стояла цифра "1982".

Санитары