Очевидец (сборник)

Резко пахнет разлитым топливом, горелой резиной… и – почти сразу же – больницей. Аптечный аромат лекарств, накрахмаленные халаты врачевателей, странно податливая при каждом движении кровать. На стене надпись: «Ожоговый центр». Буквы знакомы, но само слово непонятно.

Немного больно, но не очень сильно, можно терпеть…

Приглушенный голос произносит:

– С женщиной всё не так плохо – переломы ног, шейки бедра, несколько ребер. Вытянет.

– А что с мужчиной?

– Боги! Ты соображаешь, о чем спрашиваешь?! Его, наверное, еще не собрали! Парнишку бы спасти… Только на уколах держится.

Перемена обстановки. Промозглые зимние тропинки, голые деревья, траурная музыка.

Крематорий.

Суровый голос нараспев произносит:

– Сегодня мы провожаем в последний путь…

На постаменте – два гроба, большой и поменьше. Цветы. Люди в черном, их немного.

Вдруг, расталкивая ряды, на украшенную венками площадку вбегает женщина, бросается сначала к большему гробу, потом к маленькому, обнимает их:

– Не-е е е ет!!

Конрад закричал и проснулся. Руки дрожали, на лбу выступил холодный пот. Но вместе с тем пришло и странное, забытое с юности ощущение абсолютного здоровья. Мышцы послушно наливались силой, нигде не ломило и не болело.

Бывший Первый консул хотел было со стариковским кряхтением спустить ноги на пол, сгорбившись, попытаться встать, опираясь на край кровати – в последние годы это не всегда удавалось с первого раза, – но, к своему удивлению, упруго вскочил. Тренированные, крепкие мускулы заиграли утренней свежестью, отдохнувшие за ночь, готовые к работе.

Лин огляделся.

Несколько аскетичная, но застеленная свежайшими простынями кровать стояла в алькове небольшой комнаты. Практически пустой, если не считать низенького столика у дальней стены. На нем переливались хрустальным блеском графин и изящная вазочка с фруктами. В широкое окно вливались солнечные лучи, на потолке плясали зайчики.

Кошмарный сон отступил, Конрад с упоением привыкал к новому телу, напрягал и расслаблял бицепсы, приседал, даже нанес несколько ударов воображаемому противнику.

Мелодичная трель звонка заставила его вздрогнуть. Он огляделся. На столе лежал портативный переговорник. Лампочка вызова упоенно мигала.

– Первый консул, – голос звучал чуть приглушенно, но тембр сразу понравился Конраду. – Рад сообщить, что Перерождение завершилось! Поздравляю вас. Как тело, устраивает?

– Вполне. Вы даже себе не представляете, каково это – сбросить разом шесть десятков лет!

– Не представляю, Первый консул. Впрочем, мне и не надо. Моя задача следить за вашим психическим и физическим состоянием. Называйте меня… ну, к примеру, куратор. Как спали?

Конрад помрачнел.

– Если честно, то не очень. Кошмары какие-то…

– Ну, это бывает на новом месте, – куратор отвечал напряженно, словно ждал какого-то подвоха. – Поверьте мне, всё пройдет. Привыкайте к новому телу, осматривайте дом, устраивайтесь. Через три дня – первое обследование. А сейчас не забудьте – пока клетки тела перестраиваются под вашу ментальную матрицу, вам необходимо больше есть и спать. Я понимаю, что очень хочется подвигаться, испытать новые ощущения, проверить себя на прочность… Подождите. Успеется. Ну, хорошо, не буду вам излишне надоедать своим контролем. Все инструкции в конверте синего цвета на столе. Мой персональный номер – в базе вашего переговорника. Звоните по любому поводу, всегда рад помочь.

По старой привычке с самого утра быть в форме Конрад принял ванну, умылся, огляделся по сторонам в поисках бритвенного прибора.

А вот он, в шкафчике, вместе со всем остальным: зубная щетка, паста, мыло и розовое масло, благовония для кожи…

Когда Лин повернулся, зеркало отразило человека за его спиной. Мертвого. Лицо его сильно перекосилось, но все-таки на мгновение Конраду показалось, что он где-то уже видел этот высокий лоб с залысинами, нос с горбинкой, родинку на правой щеке…

Конрад зажмурился, помотал головой. Наконец снова открыл глаза.

Он всё еще сидел там. Прислонившись к самому краю ванной с широко распахнутым, словно в немом крике ртом. Стена и занавес ванной забрызганы кровью и кусочками мозгов. У ног самоубийцы натекла омерзительная лужица и валялся старый армейский пулевик.

Лин знал, что в оружии больше нет патронов.

В первый миг он не узнал его, да и не удивительно – он давно и думать забыл об этом человеке. Но услужливая память, на протяжении стольких лет отказывавшаяся помнить, неожиданно выбросила имя.

Ваниш. Ливий Ваниш.

Бритва выпала из руки Конрада, звякнула о край фаянсового умывальника. Звук немного отрезвил бывшего Первого консула, он взял себя в руки и обернулся.

Никого.

Брился он дрожащими руками, но станок был отличного качества, и Конрад не порезался, слава богам. Сейчас бы он просто не вынес вида крови.

Наскоро поев, – кладовая оказалась забитой мясными сублиматами и мерзкого вкуса протеиновыми коктейлями, – Конрад, следуя совету осматриваться, вышел из дома в сад.

Он всё еще шарахался от каждой новой тени, ожидая каких-нибудь подвохов, вроде утреннего происшествия в ванной, но… ничего не происходило.