Очевидец (сборник)

На середине второго куплета звук внезапно исчез. На полторы-две секунды, не больше. Но все успели услышать одинокий и какой-то беспомощный голос Никиты, который как раз выводил что-то про «эта любовь не на-а авсегда». На втором «а» он услышал сам себя и от неожиданности споткнулся.

Мы поняли: всё.

Песня сломана.

Он тоже понял. На кураже, на сцепленных зубах выступил до конца, воинственно подергивая своей потрясающей косичкой.

Поздно. Никто уже не воспринимал его всерьез. Здесь, за кулисами уже начали перешептываться – песня «Валюша», еще недавно казавшаяся трогательным обращением к любимой девушке, сразу приобрела иную окраску. И все тут же вспомнили слухи о Никитиной ориентации: мол, Валюша – это совсем не обязательно сокращение от Валентины.

На радостях мы с Владой даже обнялись перед камерами. Она-то наверняка втайне надеялась на победу, а вот я о втором месте и думать не смел. Даже после разговора с Артуром. Потому и орал как оглашенный. Влада плакала. Помню, пытался ее успокаивать, хотя и сам чувствовал предательскую влагу в уголках глаз.

Потом, много месяцев спустя, мне несколько раз доводилось выступать с ней на «благотворительных» или юбилейных концертах. Надо признать, что более капризной и наглой стервы мне с тех пор видеть не доводилось. Плюс к тому же клинические проявления звездной болезни.

Но это так, к слову.

Что стало с Никитой, никто толком не знает. Вроде бы поет по гей-клубам. Но редко, потому что пристрастился к какой-то тяжелой химии. Поговаривают и обратное. Будто бы он уехал в Штаты и выступает на Бродвее с сольной программой. Можно поверить: что-что, а петь Никита умел. И что не менее важно – умел вести за собой зал. Если не подводила техника.

А звукорежиссера уволили. По состоянию здоровья. Ходят слухи, что в тот момент у него случился то ли микроинфаркт, то ли сосуд какой лопнул. Потерял сознание на мгновение, уронил голову на пульт, да и задел пару тумблеров.

Не повезло.

Прямо из здания телецентра, Артур повез меня в ресторан – отмечать.

Выпили, поулыбались друг другу через стол, закусили. Поговорили немного. Ясное дело, через несколько минут перешли к самому главному.

– Что вы решили, Саша?

Конечно, я согласился. А вы бы на моем месте долго раздумывали, что ли?

Чокнулись, еще раз выпили, уже как партнеры.

И тут меня кто-то дернул за язык.

– А сколько положено вам? – совершенно искренне и без всякого подвоха спросил я.

Спросил – и осекся. Да какое мне дело? Пусть хоть половину, хоть три четверти забирает. Человек предлагает золотые горы и вершины славы, а я? Вот сейчас пошлет меня куда подальше…

Я стал оправдываться:

– Поймите меня правильно, Артур, я ни в коей мере не собираюсь торговаться…

Он чуть заметно усмехнулся.

– …я знаю свое место и заранее согласен на ваши условия. Мне просто интересно.

– Интересно? – Артур изучающе посмотрел на меня. – Это хорошо. Я буду получать двадцать процентов. Пятую часть.

– Так мало? – изумленно спросил я.

– Достаточно. Пятую часть со всего, понимаете, Саша?

Я кивнул.

– Отлично, – он поднялся, пожал мне руку. – Завтра я приеду к тебе с договором. А пока больше ни с кем не разговаривай. Ясно? Твой продюсер – я. И никто другой.

Я сразу же заметил смену тона и переход на «ты»: всё, мол, тебя купили, ты мой теперь. И неопределенно пожал плечами, но Артур не отпускал мою ладонь. Немигающие серые глаза требовательно буравили в упор.

– Да? Или нет?

От его взгляда почему-то кружилась голова.

– Да, – выдавил я.

– Вот и молодец.

Договор мы подписали утром, в том же ресторане. Памятуя Малика Быстрова, я не слишком вчитывался в текст и хотел не глядя подмахнуть все предложенные Артуром листы. Но он заставил меня изучить каждый пункт, скрупулезно ответил на вопросы. Оказалось, он уже успел организовать мне небольшую рекламу и даже запланировал первую концертную поездку. В Питер и в Нижний.

– Пока еще по клубам, но то ли еще будет!

Когда я всё же подписал, он как будто расслабился, вздохнул удовлетворенно, на губах заиграла улыбка. Аккуратно сложил листки в папку, сцепил руки перед собой и сказал:

– Тебе нужен псевдоним. Что-нибудь короткое, звучное, в два-три слога, чтобы сразу бросалось в глаза с афиш. А потом, когда тебя начнут ставить на радио, ди-джеи не будут по три раза спотыкаться, произнося твою фамилию. Ну, есть идеи? Кем ты видел себя в мечтах? И не говори, что ничего такого не было, всё равно не поверю…

Тут он попал в точку. Еще до первого своего выступления в маленьком клубе, мне грезилась залитая неоновым огнем сцена, фонтаны фейерверков по краям и голос: «А сейчас… ВОРОН! Встречайте!» Я появляюсь во всем черном, и зал взрывается приветственным ревом.

Выходит, я не оригинален. Все мечтают о чем-то подобном. Иначе откуда бы Артур узнал?

– Как насчет Ворона?

– Ворон? – Он пожевал губами. – Гм… Простенько, конечно, но обычно как раз такие штуки и действуют. Хорошо, подумаю, что можно сделать.