Очевидная ложь (ЛП)

– Костас, не думаю, что он причастен, – сказала я мужу, надеясь, что он поверит мне. В противном случае, Костас убьет моего брата. Феникс мог бы всю жизнь работать на Найлза, занимаясь его бизнесом, но никогда не стал бы намеренно подвергать риску жизнь своей сестры и племянницы. Я верила в это всем своим существом.

– Я этого не делал, – снова произнес Феникс.

– Докажи, – произнес Костас, медленно приближаясь к брату и не сводя с него взгляда. Оказавшись прямо перед ним, он посмотрел на Бэзила. – Дай мне свой нож.

Адриан шагнул вперед.

– Босс... – я знала, что он хотел сказать. «Позволь мне разобраться с этим». Костас слишком слаб, чтобы кого-то мучить. Но если Адриан произнесет это вслух, то выставит Костаса слабаком. А мой муж скорее умер бы, чем показал слабость перед своими людьми, а тем более врагами.

– Обойдусь, – прошипел Костас. Выхватив нож у Бэзила, он разрезал веревку, удерживающую Феникса. А затем и ту, что сковывала его запястья. – Ты утверждаешь, что не помогал брату похищать мою дочь... Ладно. Но твой отец это сделал. Я поймал его с поличным, когда он стрелял в меня из гребаного пистолета. Выбери сторону.

Феникс стиснул зубы, с яростью посмотрев на Костаса, потом перевел взгляд на меня, а затем на Найлза, который теперь вовсе не выглядел сонным, а пристально следил за сыном.

Феникс встал и подошел к Костасу, их грудные клетки теперь почти соприкасались.

– Я не должен тебе ни черта доказывать, – сказал брат.

Я задержала дыхание, страшась того, что сейчас произойдет. Если Феникс ничего не предпримет, Костас мог убить его.

Перестав прожигать моего мужа ненавистным взглядом, Феникс развернулся к отцу.

– Ты сам втянул себя в это дерьмо, – произнес он тихо и как-то отстраненно.

– Сын, прошу, – взмолился Найлз. – У меня не было выбора. Ты должен мне верить.

– Заткни свой поганый рот! – прорычал Феникс. – Это был последний раз, когда ты предпочел свою шкуру, а не благополучие дочери, – брат подошел к одному из людей Костаса, стоявшему ближе всех к Найлзу, выхватил пистолет у него из кобуры и прицелился в грудь Найлза.

– Это за все, что ты сделал Талии.

Бам!

Алая кровь стала пропитывать рубашку Найлза, когда тот вскрикнул от шока. Феникс выстрелил в живот, а не сердце, чтобы убить не сразу. Прежде чем Найлз успел попросить его не делать этого, Феникс прицелился в его голову.

Я инстинктивно закрыла глаза, уже поняв, что сейчас произойдет.

– А это за Зои.

Бам!

Я распахнула глаза. Голова Найлза разлетелась на куски. Несколько стоявших поблизости мужчин были забрызганы кровью. Желудок взбунтовался от этого зрелища, но я сумела подавить желчь, отказываясь показывать слабость перед всеми этими мужчинами. Найлз получил по заслугам.

Я перевела взгляд на третьего пленника. Он широко распахнутыми от шока и страха глазами смотрел на Найлза.

– Что ты знаешь о том, что Арис украл мою дочь? – спросила я его.

– Я ничего не знаю! – воскликнул он. – Мне лишь сказали прийти и убить как можно больше народу.

– Конечно, он ни черта не знает, – прорычал Костас. – Никто ни черта не знает, потому что мой брат слишком умен, чтобы говорить кому-то хоть что-нибудь.

Костас вытащил пистолет из-за спины и выстрелил мужчине в сердце. Его жизнь оборвалась так быстро, что глаза так и остались раскрытыми, будто он просто замер.

Я смотрела то на одного мертвеца, то на другого, и реальность постепенно захватывала разум.

– Костас, – всхлипнула я, и муж повернулся ко мне. – Если никто ничего не знает, то как мы найдем нашу малышку?

Костас подошел ко мне и обнял так крепко, как только сейчас был способен, а я разрыдалась у него на груди. У нас больше не было зацепок. Никаких хлебных крошек, по которым можно бы было пройти. Никто ничего не знал. Словно Арис с Селеной и Зои просто испарились.

– Ш-ш-ш, – проворковал Костас, его тело дрожало от боли, которую он, должно быть, испытывал. – Мы найдем ее. Я обещаю.

ГЛАВА 17

Костас

Я смотрел на свое отражение и продолжал чистить зубы. Холодный. Полный ярости. Настоящее чудовище. Совсем не то, как должен выглядеть отец маленькой идеальной девочки. Или любящий муж прекрасной женщины. Сейчас я выглядел безжалостным. Настоящий сын своего отца. Истинный Димитриу, каким я и должен предстать перед прессой.

Потому что они все увидят.

Мои враги.

И мне нужно, чтобы они все поняли, с кем имели дело.

Талия вошла как раз тогда, когда я сердито стал водить щеткой по зубам. Я едва проспал два часа, но пресса будет здесь ровно в восемь, и если у меня была хоть какая-то надежда пережить сегодняшний день, то мне нужен кофе и чертов рогалик.

– Я раньше никогда не слышала, чтобы кто-то рычал, чистя зубы, – произнесла Талия хриплым после сна голосом, все еще щуря глаза.