Очевидное убийство

— Понятно. Вообще-то атропин не обладает собственно рвотным эффектом, но в данном случае… Отрава есть отрава, и любому организму не очень нравится, когда в него что-то неудобоваримое поступает. Правда… сколько там, в пузырьке объему? Унция? Пол-унции? Никакие спазмы не спасут, если только… Всасывается эта гадость, помнится, довольно быстро. Чтобы хоть сколько-нибудь эффективно желудок очистить, надобно, чтобы в желудке хоть что-то еще было. Вячеслав Платонович, вы, часом, не в курсе, Дина, оказавшись дома, поужинала?

— Я точно не знаю, но, думаю, Валечка ее очень хорошо покормила. Вы же понимаете…

— Я-то понимаю. Вот это ее и спасло, а то, что на нее в коридоре наткнулись, это уже следствие.

— Но все-таки… Если бы она выпила какие-то снотворные…

— Ох, Вячеслав Платонович, на снотворные у разных людей тоже бывают… разные реакции. Медики говорят — нетипичные. И вместо того, чтобы мирно уснуть, человек начинает чертиков ловить, или с всемирным разумом отношения выяснять, или так, за здорово живешь, мышцой играть. Знаете, как весело окружающим, когда кто-то начинает физическую силу демонстрировать, а мозги у него при этом набекрень? Бросьте, дело не в атропине и не в снотворных. Просто организм — или душа, или астральное тело, если эти термины вам больше нравятся — полагает, что жизнь еще не закончилась. И тогда корми его хоть чем, толку не будет. Если человек внутренне хочет выжить — он выживет. А если нет — и в чайной ложке утонет. Но дело даже не в этом. Вам самому не кажется странным, когда человек с намерением отравиться плотно ужинает? В сочетании с отсутствием классической записки. Ведь никакой записки, насколько я полагаю, не было?

Нет, все-таки личная заинтересованность на скорости соображения сколько-нибудь серьезно не сказалась. Думал господин адвокат не больше полминуты.

— Не было. Да… Пожалуй… Если посмотреть на события под таким углом… Действительно странно. Вы полагаете, что… — теперь пауза длилась аж целую минуту, но прерывать ее и выкладывать свои соображения по этому поводу мне что-то не хотелось, пришлось господину адвокату самому изобретать безобидную формулировку, — что события не совсем таковы, какими выглядят?

— Или, проще говоря, Дина отнюдь не пыталась покончить с собой? — сердито буркнула я. — Да ничего я не полагаю. Только одно с другим не вяжется. Хотя, конечно, человек — существо на редкость разнообразное. За какие-нибудь десять минут у него, бывает, жизненные планы меняются прямо-таки радикально. Со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, извините за лирическое отступление, давайте по делу. Складывается у меня странное впечатление, что кто-то усиленно старается убедить нас — или соответствующие органы — что смерть Челышова все же на дининой совести, а попытка самоубийства — прямое признание вины, ибо должно свидетельствовать об угрызениях этой самой совести. Или, если хотите, вот вам другая версия: попытка самоубийства — результат разочарования в том, кого Дина столь благородно, хотя, по-моему, весьма бессмысленно, прикрывает. Но, как бы там ни было, нужен был какой-то толчок. Резкая смена курса на пустом месте не возникает. Что-то должно было случиться. Вячеслав Платонович, Дине звонил кто-нибудь? Уже когда она дома была.

— Нет, совершенно определенно нет.

— Во сколько Валентина Николаевна ее… обнаружила?

— Ночью, часа уже в два.

— Из дома она вчера, конечно, не выходила?

— Нет.

— А она кому-нибудь звонила?

Вячеслав Платонович ненадолго задумался.

— Это могло быть. Если она тихонько забрала телефон к себе в комнату… Да, это могло быть.

Господин адвокат, невзирая на личные переживания, глядел на меня со странным интересом, переходящим местами в испуг. Да, надо полагать, Рита неделю назад и Рита сегодня порядком друг от друга отличались. После «Сани на кухне» я казалась сама себе каким-то автоматом, машиной, не знаю, как еще это можно назвать. Наверное, какие-то предохранители в мозгу полетели. Для нежной хрупкой девушки, каковой я пытаюсь — хотя и не очень успешно — если не быть, то хотя бы выглядеть, весьма вредны такие вот… впечатляющие атмосферы. Поневоле станешь роботом, чтобы с ума окончательно не сдвинуться. Дело-то сделать надо?

30. Р. Никсон. Вся королевская рать.

Вот уже две, не то три тысячи лет умные люди уверяют, что пешая ходьба способствует мыслительной активности. Дескать, размышляйте, прогуливаясь, — и результаты ваших прозрений превзойдут самые смелые ожидания. Перипатетики, блин греческий им в сандалию!

Двадцать минут, потребных на то, чтобы дойти от клинической больницы до собственного дома, я потратила на попытки выделить из путаницы событий и обстоятельств какое-то подобие системы. Результаты не удовлетворили бы не только главного ходока по лабиринтам — Тезея, но даже и Минотавра, на что уж у него мозги бычьи.

Самый удобный подозреваемый, если исключить Дину…