Очи черные. Легенда преступного мира

— Привиделась ему странность с вечера: открывает дверь, а на пороге не то баба, не то мужик. Вы меня простите, — несдержанно хрюкнув от смеха, произнесла женщина, — но ему показалось, что вы были в платье, а из-под него торчали копыта.

Она зашлась смехом так, что повеселила и самого Михаила. Он наблюдал за этой маленькой смешливой женщиной, которую, если внимательно не присматриваться, можно было принять за гимназистку.

— Если могу вам чем-нибудь помочь… — произнесла она, став наконец серьезной.

— Что вы! Месяц бесплатного проживания при дефиците съемного жилья в Москве — это огромная удача для небогатого скитальца, — произнес он, но тут же спохватился. — Хотя, если бы вы мне достали мужскую одежду… Разумеется, я не стану пользоваться вашей безграничной добротой и заплачу за нее…

— Так вы действительно пришли в платье? — удивленно уточнила она, и, получив положительный ответ, закатилась так, что заставила смеяться и самого Михаила. Вытирая слезы и обмахиваясь маленькими пухленькими ручками, соседка отдышалась и стремительно вышла из комнаты. Вернулась она с мужским костюмом, произнеся:

— Мне кажется, он вам будет впору.

Михаил замер, уставившись на комплект, потому что в руках она держала одежду, от которой Лье когда-то избавилась.

— Если вас не устраивает, я посмотрю что-нибудь у мужа… Он правда ниже ростом…

— Что вы, это — прекрасные вещи! Я немного растерялся, потому что давно не носил чистую, отутюженную одежду. Еще и мужскую!

Еще раз поблагодарив чудесную женщину, он простился, пообещав, что будет идеальным жильцом. А если приведет компанию пьяниц и бандитов, то попросит их вести себя тихо, потому что у него прекрасные соседи. Женщина захихикала и, пожелав хорошего дня, почти покинула его логово, но Михаил поспешно ее окликнул, уточнив:

— А до меня здесь кто-то жил?

— Да, молодая девушка — Ольга. Очень приятная. Всегда платила вовремя.

— Одна?

— Поначалу одна, а потом к ней приехал брат. Только я-то слышала, чем они занимались, и знаю, что он ей не родственник! — понизив голос, произнесла соседка.

— И куда она съехала?

— Сказала, что выходит замуж, и жених везет ее в Крым — у него там огромный дом. Надеюсь, она счастлива!

Михаил снова погрузился в раздумья и мечтания. Он представлял, как Лье хозяйничает в домике у моря, который совсем не был огромным.

— Хотя… смотря с чем сравнивать! — выдохнув он, посмотрев по сторонам.

Старьевщик его не сразу узнал и долго с подозрением разглядывал. Мужчина был болен и с последней встречи сильно сдал — поседел, ухудшилось зрение и память. Еще осенью он выглядел лет на десять моложе. За спиной стоящего в проеме двери старьевщика была огромная комната, заставленная разным хламом.

— Мишка! — наконец воскликнул он и сильно закашлял. — Разваливаюсь я… Видать, скоро пора придет преставиться…

— Поживешь еще, дядя Митяй!

— Ты если работу ищешь — так я тебе не помощник. Закрыл свою лавку, теперь мое добро со мной.

— Мне бы обувь прикупить, — произнес Михаил, кивая на свои калоши. — И пальто теплое.

— Это что на тебе? Женское? — присматривался опытный торгаш, заметив, что материал хорошего качества.

— Сейчас что-нибудь подберу, постой тут. Впустить не могу — не люблю чужих в своем доме.

Дядя Митяй всегда был немного странным. Скупая чужие вещи, а затем их перепродавая, он опасался, что имеет дело и с душами людей. Он ощущал себя посредником, собирателем частичек душ.

— Вот ходит человек в сюртуке… день ходит, два, год… И часть судьбы этого человека пронизывает невидимыми нитями этот сюртук. Я не ношу вещи с чужого плеча — не хочу примерять чужую жизнь. Вдруг она намного хуже и тяжелее, чем у меня?!

Михаил кивал, слушая его слова, но не воспринимал их серьезно. Для него одежда была просто тряпкой и могла быть новой или поношенной — не более того.

В коридоре пахло кислой капустой и лекарствами. Вся квартира, в которой жил старьевщик, состояла из нескольких комнат, в которых жили разные люди. Раньше здесь было шумно: скандалила супружеская пара, кричал сумасшедший старик, плакал младенец. В этот раз царила тишина, будто кроме дяди Митяя никого и не осталось. Ноги Михаила затекли, он попытался пошевелить пальцами, заключенными в калоши меньшего размера. Он пробежал всего несколько кварталов по снегу, но ноги все равно замерзли. Наконец двери открылись и на пороге «пещеры» с залежами появился запыхавшийся, но счастливый дядя Митяй. Видимо пожилой болезненный мужчина перетряхнул горы барахла, прежде чем подобрать подходящие вещи. В лавке у него все было расфасовано на мужское-женское-детское, зимнее-летнее, для худых-тучных и т. д. Он всегда знал, где что лежит и находил необходимую вещь в считанные минуты, гордясь своими способностями и организованностью. Старьевщик подал Михаилу старенькую чиновничью шинель, валенки и почти новые сапоги, в которые молодой мужчина тут же втиснул ноги — обувь была точно по размеру.

— Исхудал ты, мои мальчик, — произнес он, — наблюдая, как тот облачается в еще годные к носке вещи. Спохватившись, старик исчез и вернулся спустя пару минут с каракулевой мужской шапкой.