Очи за око

Он видел страшные ранения своих воинов, которых грузили на носилки. Поодаль рядком изувеченные трупы. Многих из них Сергей хорошо знал. Отличные были воины.

Ярость вскипала в душе. Теперь он с нетерпением ожидал появления врагов.

— Ну, где же они? — заорал он погромче сигнала трубача.

Артиллеристы посмотрели на командира с открытым недоумением. Ближайший из них указал за ров и крикнул:

— Так, они же драпают!

Сергей опешил. Потом пришел в себя и рванул обратно к лесенкам. Взгромоздился на верхотуру и в трубу увидел, что, действительно, кавалерия отступала. Только тележки с пушками уже развернулись. Набирают скорость.

Сергей вскочил. Стремительно скатился вниз и понесся обратно к валу. Там он поднялся на него и громко, как может только он, скомандовал: «вперед!», побежал навстречу армаде тележек.

Хоть и с запозданием, но до воинов дошло. Все выскочили из укрытий и, оставив пушки, понеслись за главнокомандующим. Тележки уже не могли затормозить, потому что набрали максимальную скорость бега. А как до тех воинов на вожжах дошло, что происходит, было уже поздно. Только успели немного замедлить бег коней, как их накрыл дождь из гранат.

Их разрывы превратили длинный ряд телег в месиво из коней, солдат и деревяшек. Оставалось подняться с земли и возвращаться за вал.

Ликующие победители вновь заняли свои боевые посты, а Сергей с легкой улыбкой взобрался на площадку.

В подзорную трубу кроме усеянных по полю трупов ничего больше не было видно.

Услышал гудок, обернулся. Катил паровоз.

Сергей получил депешу от Виктора такую же лаконичную, какую сам посылал: «тут победили».

Сразу дописал карандашом: «тут тоже», передал машинисту:

— Лично в руки Виктору.

Глава 8

Праздновать победу никто и не подумал. Велики были потери. Около сотни убитых и более трехсот раненых, из которых десятки смертельно, ввели в печаль весь народ.

Поздним вечером на поле разом вспыхнули траурные костры. Трижды отсалютовали все сорок пушек со стен и с Балкона, отдавая огненную честь погибшим защитникам.

В этот же поздний час трое собрались у профессора. Они стоя выпили в память павших героев.

— Вот и прошли первое испытание, — минуту помолчав, снова заговорил Василий Иваныч. — Сколько еще впереди, кто знает. Мы должны наращивать, силу ни на минуту не расслабляясь. Нужно совершенствовать военное дело. Сергей, ты врожденный полководец. Тебе и карты в руки. Достроишь город, займись только этим делом. Больше ничем.

Сергей, молча, кивнул.

— И ты Витя не подкачал. Отбил такую атаку! Надолго теперь запомнят. Как я понял, на тебя наседала армия из Тургина, а на Сергея — из Кирадиала. Так ведь?

— Да, профессор. Похоже на то, — ответил Сергей.

— Это точно так, — добавил Виктор. — Я видел солдат в Тертере. Кто воевал со мной, точно не оттуда.

Потом задумчиво спросил:

— Есть ли нам смысл оставлять их нападение безнаказанным? Ждать, пока залижут раны и еще раз попытаются. Не самый ли раз самим теперь напасть на них и уничтожить к чертовой матери их логова?

— Начнем с того, что их народы тут не причем. Нападем — истребим их немало. Кроме того, силы наши пока невелики для завоеваний государств. От силу, с неопытными вместе, наберется пара тысяч. Ими, что ли, идти на штурмы?

— Ты учел, что после вчерашнего дня их потери громадны? Думаешь, сами наберут больше армию, чем две тысячи?

— У них народонаселение несравнимо с нашим. Мобилизуют крестьян.

— Значит, будут неопытные вояки. Не сумеем одолеть неопытных?

— Не в этом дело, Сережа. Их насильно будут заставлять воевать. Ты будешь убивать не врагов, а подневольно взявших в руки оружие. Это же аморально!

Виктор сердито вскочил с места:

— Не более аморально, если оставить им шанс еще раз напасть на нас. Если учтут предыдущие свои ошибки, жертв с нашей стороны может быть на порядок больше. А это морально?

— Я сказал по поводу убийств невинных людей с нашей стороны. А то, что те ведут себя аморально, это еще не значит, что и мы должны им уподобляться. Тут даже не срабатывает профессорское «око за око». Не представляю себе, какое человечество окажется в этом мире, если народы будут выживать за счет «ока» других.

— Ага! Выходит, проповедуем «подставь другую щеку».

Василий Иваныч махнул Виктору рукой:

— Садись. Не мельтеши перед нами. Позвольте, друзья я тоже скажу свое слово.

Виктор притих и сел на свое место. Уже привыкали, что профессор дает дельные советы в подобных конфликтных разговорах.

А Василий Иваныч неторопливо взялся набивать трубку, потом заговорил:

— Давайте-ка, сначала несколько проясним понятие, что вы используете в споре.

Мораль есть инструмент выживания некоторой группы людей во внешней среде. Некие установки, придуманные под давлением необходимости сохранить страну.

Поэтому, смело можно сказать, что мораль, как феномен, есть инстинкт самосохранения общества в целом, игнорирующий самосохранение отдельного индивидуума этого общества.

— Как это? — удивился Виктор. — Обществу сохранность отдельного гражданина ни к чему?