Очищение

Почти час спустя Толик остановил машину на обочине и сказал Вике выходить. Она, застегнув куртку и испуганно поглядывая украдкой на серьезное и словно ожесточенное лицо следователя, хотела было спросить, но… не спросила. Вместо этого она послушно вышла из салона и вдохнула в себя ночной воздух, полный ароматов леса тянущегося вдоль дороги. Оставив машину с включенными фарами и габаритами, Толик спустился в кювет и вышел к самой кромке леса.

– Чего стоишь? Кого ждешь? Пойдем…

Только тут Вике хватило странной смелости, а точнее, ее испуг перевалил за некий порог и они сказала:

– Куда?! Я не хочу никуда идти. Что я там забыла? Куда ты меня тащишь?

Если бы Толик потянулся рукой за пистолетом, она бы побежала. Куда угодно. Куда глаза глядят. В лес на другой стороне дороги. В чащу. Но он только странно взмахнул рукой и, ничего не говоря, сам вошел под кроны сосен.

Когда прошло минут двадцать, а Толик все не появлялся, Вика, не смотря на свое странное напуганное состояние, спустилась с дороги пошла к лесу. С каждым шажком она вслушивалась в звуки, надеясь уловить, где следователь или куда он направился.

Вскоре она услышала, как кто-то ломится через чащу. Испуганно она хотела уже убежать обратно к машине. Но из мрака показалось уж нечто совсем пугающее, от чего Вика просто застыла на месте не в силах пошевелится. Только через некоторое время она поняла, что это Толик вышел, неся здоровую охапку хвороста. Как уж он ее в темноте набрал?

Сбросив хворост около опушки, Толик сказал Вике:

– Сейчас разведу огонь. И все расскажу. И что происходит и что еще будет. И что ждет тебя. Огонь успокаивает. И тебя успокоит… да и меня. И надеюсь, ты все поймешь, а водилы проходящих машин не помешают нам. Потом я тебя отвезу… тут недалеко. Тебя там не обидят. Не должны… – Поглядев на хворост у своих ног, он спросил: – Поможешь мне?

Вика, совершенно сбитая с толку, кивнула. Потом уже она запоздало сказала:

– Конечно… помогу.

Знала бы, на что она согласилась.

5.

Утром степень удивления Семена достигла тех высот после, которых люди обычно перестают удивляться вообще чему-либо. Он без труда пробился к начальнику управления. Он без стеснения все рассказал ему. Он даже высказал предположения, что Толик просто отпустил задержанного. Но вместо того, что бы принимать меры начальник управления сказал тихо, но внятно:

– Фомин, ступайте к себе и продолжайте работу. А я буду считать, что этого разговора не было никогда. И даже Анатолию Сергеевичу ничего о нем не скажу. Спасибо за то, что вы пытаетесь оставаться в рамках закона в это тяжелое время. Ступайте.

Но Толик узнал. Уж неизвестно откуда. Может, секретарь ему сказал, что Фомин с самого утра штурмовал двери начальника. А может, и сам начальник не сдержал слова. Веккер с улыбкой прошел в кабинет и, положив руку на плечо Семену, сказал:

– Сема, пожалуйста, больше так не делай. Пока мы с тобой работаем, я должен доверять тебе как самому себе. Ты не понимаешь главного. Скорее это тебя уберут втихаря, чем кто-либо в этом мире остановит мою работу и работу других, таких как я. Ибо убрать тебя это просто… а убрать меня, это погубить все общество в итоге. Не каждый решится. Да и смысла нет пока я играю по тем правилам, что мне назначены сверху. Вот когда игра окончится… когда опасность будет снижена или ликвидирована… меня и без тебя уберут. Поверь, Сема, я свое будущее вполне четко осознаю. Никто не станет цацкаться с тем, кто может скомпрометировать государство и его методы.

И Семен поверил. Посмотрел в глаза Толика и поверил сразу и навсегда. Перед ним стоял смертник, который как японский камикадзе собирался до конца выполнить порученное ему, зная, что в конце его ждет смерть. Только один вопрос засел в голове Семена. Неужели смерть ждет и его самого? Он то ни в чем не виноват!?

Ответ на столь прозаичный вопрос как-то нашелся сразу в одурманенной страхом голове Семена. И тогда… когда он осознал что все уже кем-то предрешено, он разозлился. И не зная на кого направить злость, он зажал ее в себе как пружину готовую излиться на любого. А Толик, словно поняв это, только шире улыбнулся, убрал руку с плеча Фомина и, как ни в чем не бывало, пошел за свой стол работать с непонятными Семену бумагами.

Глава девятая.

1.

Ночью, ближе к утру, отца Марка разбудил один из стражников и сообщил что в городе пожар. В который раз, поминая события восьмилетней давности, пастор нисколько не удивился. Он быстро оделся, вышел из своей комнаты и столкнулся с одним из прибывших гвардейцев. Гвардеец извинился легко наклонил голову и проследовал дальше по только ему ведомым делам. Что удивило отца Марка так это то, что дворянин на службе короля, выглядел довольно бодро и словно и не спал в это предрассветное время. Но, не окликая гвардейца и не интересуясь, по какой причине тот бодрствует, пастор проследовал дальше за стражником.