Очищение болью

Вот и скажите теперь, что история не повторяется. И царский широкий жест, и … необыкновенный подвиг. Ведь создание атомной бомбы, как и строительство в дальнейшем АЭС, в разоренной, обескровленной после Великой Отечественной войны стране без «тёлушкиной верёвки», что ни говорите, было невозможно. Выехали, как говорится, на голенище. Да только «голенищем» этим стал весь наш народ, ибо на его плечи дополнительно легла страшной тяжести ноша. А тяжесть эта, если ее исчислять в денежном выражении, как считают специалисты, равнозначна была всем материальным затратам, понесённым страной в годы военного лихолетья. Это значит, что народ, только что вышедший из опустошительной бойни, ввергли в новую войну.

Помню, моя бабушка по матери, Варвара Ивановна Смирнова, за всю свою жизнь не бывавшая дальше райцентра, оказалась первый раз в Москве. Сойдя с поезда на Северном вокзале (так тогда назывался нынешний Ярославский), спустившись в метро и увидев великолепие станции «Комсомольская», упала на колени перед иконного мастерства коринскими мозаиками, но молвила:

– Теперь-то я знаю, куда наши налоги идут.

Бедная моя, добрая старушка. Узнала, да не совсем.

А с Панкратовым ей довелось тоже увидеться. Жива была, когда привозил я его в Пилатово. Но к тому времени поистерлись в памяти и голодные послевоенные годы, и обмороженные ноги внука, ходившего в школу за семь километров в двадцатиградусные зимние морозы в рваных легоньких сапогах.

…Крестьянин Тёлушкин, согласно легенде, по кабакам «всея Руси» не ездил, а бегал в ближайший от своего дома. И будто бы в конец разорил кабатчика. Тот, доведенный до отчаяния, подсыпал однажды в вино ему яду.

Что-то похожее, не совсем, конечно, случилось и с обладателями сталинских «ковров-самолётов». Они стали жертвами зависти. Когда умер «отец всех народов», его преемнику Маленкову кремледворцы немедленно доложили, что есть, дескать, такие люди у нас, которые пользуются вон какими возможностями.

– Сколько их? – спросил Георгий Максимилианович. Ему назвали число.

– Мелочи для государства, – отрезал новый правитель. Но его век «на троне» в калейдоскопе дворцовых переворотов того времени был недолог. Как и Николая Булганина. Но тот все-таки успел (а к нему также обратились борцы с привилегиями) издать распоряжение, признающее недействительными «сталинские билеты». Признать-то признали, но не изъяли. А поскольку награждение ими и обратное действо было сверхсекретным, то, как рассказывал Григорий Петрович, кое-кто из их брата еще долго «ездил, плавал и летал на халяву». По сути дела до самого низвержения культа личности и до замены серебряных лауреатских медалей – со сталинских на государственные.

Право – это не сказка, а намёк недобрым нынешним молодцам. Прямо в лоб.

Но вернёмся к нашим, то есть нынешним баранам. Доводы ревнителей развития атомной энергетики неоднократно и убедительно разбивались весьма и весьма большими авторитетами. Вот что говорят светила.

Профессор Куркин: «Экономическая целесообразность, «дешевизна» атомной электростанции – это ловко скроенный миф».

Профессор Антонов: «Даже работающая без аварий АЭС выделяет в окружающую среду радиоактивные вещества».

Академик Лемешев: «По мере ввода в эксплуатацию все новых АЭС вероятность катастроф возрастает».

Должно быть, устрашившись такой перспективы, человечество неустанно ищет новые, альтернативные источники энергии, старается, применяя современные технологии, эффективнее использовать старые, как-то силу ветра, солнца, воды и т. д. У нас же, как всегда, с альтернативами трудности.

А что же энергетики, физики, атомщики? Какой волей надо обладать им, проводникам космических знаний, при отстаивании собственных позиций? Недюжинной. И они ею обладают. Прошлым летом в ЦКБ («Кремлёвке»), где высокого профессионализма эскулапы выводили меня из тяжелейшего состояния после удаления раковой опухоли в желудке (резекцию его виртуозно осуществил величина мирового порядка хирург Виталий Петрович Башилов), мне довелось лежать в палате вместе с человеком, некогда работавшим на небезызвестном предприятии «Маяк», там в 50-х годах произошла катастрофа похлеще Чернобыльской. Виктор Афанасьевич, так звали соседа, работал потом еще и директором атомной станции на Мангышлаке в городе Шевченко. Этот город живет исключительно на опресненной воде Каспийского моря, опресненной за счёт энергии, вырабатываемой атомными установками.

Сосед мой, насквозь, как говорится, был пробит нейтронами. В его организм для остановки какого-то распада постоянно вливали через капельницы сложнейший химический раствор. Можно себе представить, какие физические страдания испытывал он от этой химиотерапии. Однако (я был поражен его самообладанием) буквально через минуту после иезуитской процедуры Виктор Афанасьевич шутил и седлал своего любимого конька – отстаивал преимущества и великое будущее «атомной силы», при этом не забывая на чём свет стоит крыть академика Яблокова – эколога, всех тех деятелей, что втыкают палки в колеса и разрушают ядерную мощь державы.