Очищение и оздоровление организма. Энциклопедия народной медицины

Заботясь, чтобы смысл книги дошел до каждого заинтересованного читателя, я старался писать ее доходчиво и не упустить нюансы и побочные явления методик, чтобы они не вызывали испуга, удивления либо вопросов у тех, кто взялся за оздоровление. Я очень старался. Собственный опыт очищения (по всем параметрам), а затем и практика многолетних стремлений помочь людям позволяют сделать один-единственный вывод: в любом случае, исполняя предлагаемые вам несложные ритуалы, вы добьетесь только блага. И уж лучше практически начать добиваться блага, чем остановиться на теории.

Остается лишь пожелать вам всяческих успехов на пути очищения и оздоровления организма. Шагайте. Всего девять шагов.

Книга IV ЗАПИСКИ ЦЕЛИТЕЛЯ (Из массы перепробованного)

Я вынужден засесть за эту главу, потому что передать все то, о чем собираюсь в ней рассказать, мне некому. Нет у меня учеников. А пациенты, выздоровев и научившись кое-чему, разбежались. Не любят они возвращаться к своему тяжелому прошлому, да и стесняются беспокоить без причины. Но знаю, полечивают они своих знакомых потихоньку — уже это отрадно.

Времени маловато остается: я уже стар (не очень) и как-то не хочется уносить с собой то, что узнал и усвоил за последние лет тридцать с лишним. Пусть пользуются люди. Возможно, кто-нибудь найдет этому применение, и тогда еще один человек (а может, и не один) избавится от своих болезней и обретет счастье независимости от медиков с их уколами, больницами и операциями.

Я расскажу вам кое-что о том, как лечил людей (всего не охватить). Я буду называть своих пациентов ненастоящими именами, но остальное будет сущей правдой. Больные, которые не от хорошей жизни выходили на меня, беспрекословно слушались меня и через какое-то время уходили в свое будущее одаренными здоровьем. Они назад не возвращались, да и звонили редко, лишь когда нужна была помощь их знакомым (знаю, даже поговаривали, что только я, мол, смогу помочь в том или ином случае). Первое время я чувствовал обиду, но потом привык, даже старался объяснить это стеснительностью, нежеланием тревожить меня без надобности. Наверное, так оно и было, и есть.

Итак, приступим.

Трихопол

С детства помню: когда хотелось кому-то добра, у меня странно грелись ладони. Ощущение было приятным, но я не придавал ему какого-то значения. Потом научился прикосновением пальца к пульсирующей точке унимать у себя зубную боль (зубами я страдал чрезвычайно, потому что, обожая свою маму, услышав ее просьбу перерезать чем-нибудь медную проволоку, тут же просто перекусил ее, и зуб, естественно, треснул). Потом заметил у себя странное любопытство к всевозможным народным способам лечения болезней.

Вот один из самых ярких случаев. В начале журналистской деятельности я работал корреспондентом в районной газетке и снимал чистую комнатку в уютном деревенском доме. Хозяйка дома (назовем ее тетей Дарьей) имела украинские корни, царскую осанку и прическу, как у царицы, выглядевшую золотой короной. Однажды она мне рассказала, как ее дочь (у ребенка которой я к тому времени уже стал крестным) в далеком детстве ночью вдруг заплакала и проснулась. У нее, оказалось, был сильный жар, и встревоженная мать, замотав дитя в одеяло, помчалась в больницу. Там кто-то сбегал за врачом, но эскулап, осмотрев ребенка, пришел к заключению, что это сибирская язва, и показал матери на странную синюю извилистую линию, которая от красной точки в ладошке девочки потянулась вверх, до локтевого сгиба и, оставив там такую же красную точку, понеслась дальше к плечевому суставу.

— К утру эта линия дойдет до сердца, и девочка умрет, — жалея, сказал врач. — Не убивайся, здесь ничего сделать нельзя. Бог дал — Бог взял…

Но Дарья, отмахнувшись от дурака, рванула в ночь через город и полями к деревеньке, в которой, поговаривали, жила некая бабка. Бабка впустила ее в избу, поглядела на ручку девочки, полезла в свои мешочки, достала жменю гороха, пожевала его и, положив образовавшуюся кашицу в детский кулачок, долго держала его в горсти и шептала, раскачиваясь, какую-то молитву. Плачь ребенка становился все тише, постепенно сменился всхлипываниями, а когда девочка заснула, бабка уложила ее и выпроводила мать.

— Ступай, нечего тут высиживать. Утром придешь и заберешь свою дочку.

Как дождалась Дарья утра — представить себе не могу. Домой она, конечно, не ушла, просидела в поле у стога соломы. А когда хорошо уже рассвело, осмелилась вернуться в избу. И там бабка показала ей руку девочки, уже без синей полосы и красной точки в локтевом изгибе. В кулачке спокойно спящего ребенка под разжеванным горохом бледнела первая красная точка и оставался короткий обрывок бледно-голубой линии.

А дня через три на улице встретилась Дарья с эскулапом, и тот, потупив взор, участливым шепотом спросил:

— Ну что, схоронила дитя?

* * *