Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

На момент, когда Мануилэ составлял свой меморандум, выражение «национальный идеал» имело долгую историю в румынской политической культуре. Накануне Великой войны эта синтагма означала национальное объединение, т. е. присоединение к румынскому государству всех считающихся румынскими провинций. Современное румынское государство-нация было создано в 1859 г. в результате объединения двух румынских, или Дунайских княжеств, Валахии и Молдовы, которые в то время находились под османским сюзеренитетом (полная независимость была обретена в 1878 г.). Но Румыния в границах 1859 г. (территория, впоследствии известная как Старое Королевство, или Регат) была окружена с востока, севера и запада территориями, на которых этнические румыны составляли или абсолютное, или относительное большинство населения. В средние века некоторые из этих провинций – в частности Бессарабия и Буковина – принадлежали Молдове. Фактически за пределами Румынии проживало больше этнических румын, чем на ее территории, что во времена господства национализма считалось ненормальным и несправедливым положением.

Румынский «национальный идеал» был вариацией на тему, которая для элит вновь созданных балканских государств была наиважнейшей: осуществление национального объединения, которое понималось как максимальное расширение контроля государства над территориями, считавшимися – по разным мотивам – наследием предков. В начале XX в. казалось, что шансы Румынии осуществить свой национальный идеал были даже меньше, чем у других новых государств Юго-Восточной Европы. Ее проблема состояла в том, что румынские «земли предков» находились в составе двух соседних могущественных империй, России и Австро-Венгрии, исчезновение которых считали вероятным лишь очень немногие современники. Руководители двух главных румынских политических партий – либералы и консерваторы – предпочитали не предаваться грезам, а сосредоточиться на неотложных аспектах социально-экономического развития, пытаясь одновременно сохранить равновесие в отношениях с Веной и Санкт-Петер-бургом[31].

Идеал, однако, сохранялся всегда: взлелеянный несколькими поколениями румынских поэтов, писателей и историков, он оказал сильное влияние на румынскую молодежь. Особенно значимой была роль историков, среди которых самым влиятельным и плодовитым в начале ХХ в. был Николае Йорга, прозванный «апостолом нации». Человек колоссальной энергии и амбиций, обладавший невероятной памятью и трудолюбием, он оставил огромное наследие, насчитывающее 1200 книг и брошюр, плюс приблизительно 23 тыс. статей и рецензий[32]. Накануне Великой войны Николае Йорга пользовался особым успехом у публики как оратор и публицист. Его лекции в Бухарестском университете в годы, предшествующие Первой мировой войне, неизменно собирали многочисленную и разнородную аудиторию. Йорга, получивший образование во Франции и Германии, был националистическим историком в духе Леопольда фон Ранке. Он считал, что европейская история неумолимо двигалась к «выделению народов из универсализма священной средневековой империи <…> согласно закону национальной крови». Таким образом, осуществление национального идеала было лишь вопросом времени – иначе просто быть не могло[33].

Трансильвания, одна из оккупированных иностранцами (по мнению румынских националистов) румынских провинций, занимала почетное место в румынском национальном воображении. Такое положение объяснялось двумя факторами. Во-первых, согласно общепринятой в Румынии версии национальной истории, Трансильвания была колыбелью румынского народа. Именно в ее горах укрывались потомки римских колонистов из завоеванной Дакии после ухода римлян на юг от Дуная (270–275 гг. н. э.), в течение девяти веков, вплоть до XII в., когда они вновь появились на исторической сцене и были отмечены в письменных источниках[34]. Именно из Трансильвании румыны продвинулись на юг, вновь заселив земли, оставленные ими после ухода римлян и получившие позднее известность как Валахия и Молдова.