Очищение огнем (тематическая антология)

Она столкнулась с человеком в черной дерби. И в ужасе оглянулась. Тот оказался пожилым банкиром с белой гвоздикой в петлице.

Торопливо извинившись, она заспешила прочь. Подавляя рвущийся из груди крик, она бросилась к ближайшей станции подземки.

* * *

Теперь Пола редко видела Майлза.

Когда она приходила домой после работы, он занимался наверху. Она заглядывала к нему, здоровалась и отправлялась на кухню готовить ужин. Иногда они ели вместе, но чаще он продолжал заниматься, пока она не поужинает. Затем она спускалась вниз, а он ел в одиночестве и возвращался к инструменту. Пола лежала на постели, уставясь в потолок и пытаясь читать «Признания Нэта Тэрнера», а наверху раскатисто гремел рояль, лишая ее покоя и заставляя ненавидеть музыку. В десять часов он прекращал занятия, и она притворялась спящей, чтобы не пришлось с ним разговаривать. Иногда он «будил» ее для любви и она смирялась, но нежности уже не было — лишь холодность и удовлетворение потребности. Она стыдилась этой, все еще присутствующей потребности, потому что всегда считала физические и духовные качества Майлза одним целым, а сексуальное влечение — гранью этого целого. Ее смущало, что желание в ней не угасло, несмотря на подозрения о возможном изменении или даже смерти личности любимого ею человека.

Ее уже не трогала его карьера пианиста. Интерес угас вместе со смертью Эбби. Пола едва помнила, что до дебюта оставались считанные дни. Но знала, что каждый вечер Майлзу обязательно звонит Филип Розен. Часто звонила и Роксанна. Несмотря на ее вежливость, чувствовалось, что ей не терпится поговорить с Майлзом. Пола протягивала ему трубку и вновь ложилась в постель, недоумевая: ревность ее к Роксанне уже притупилась и перешла в слабую ноющую боль. Наверно, она уже смирилась со своим положением.

А может быть — и это хуже — ей уже все равно.

Глава 3

Дебют Майлза не собрал полного зала в Карнеги, но для концерта неизвестного пианиста слушателей вполне хватало и, благодаря Роксанне, публика была светской. Даже погода смягчилась и предоставила ароматный весенний вечер. Вылезая из такси у прекрасного заново отделанного здания. Пола попыталась настроиться на какие-то переживания и пробудить в себе волнение, достойное столь важного в ее жизни события. Но так ничего и не почувствовала.

Она прошла за кулисы, в заполненную цветами артистическую комнату Майлза, где находились и присланные ею цветы. Там же была и Роксанна, поразительно эффектная в бледно-желтом платье от Мэйнбохера. Она поцеловала Полу и похвалила ее белое платье, сделав вид, что не видела его раньше. Пола подыграла ей, выказывая радость от встречи, а затем поцеловала Майлза, Тот выглядел совершенно спокойным и был очень симпатичен в новом фраке. В нем есть определенный стиль, решила Пола. И у него появилась уверенность в себе, которой не было раньше или это заурядная наглость?

— Не похоже, чтобы ты нервничал, — заметила она, не находя более интимных слов для ставшего почти чужим для нее человека.

— Не совсем так. У меня потеют ладони. Но почти не колотит, чего я вовсе не ожидал…

— Перед выступлением все нервничают, — сказала Роксанна. — Так было и с отцом. Это придает особое волнение концерту.

Вошел Филип Розен.

— Майлз будет великолепен, — произнес менеджер. — Он уложит их нокаутом.

— Пришли нужные люди, — добавила Роксанна. — Они разнесут событие по Нью-Йорку и завтра утром станет известно, что произошло нечто замечательное.

Пола чувствовала, что все трое ждут ее ухода; пожелав Майлзу удачи, она покинула комнату и прошла на свое место в пятом ряду.

Белый элегантный зал с его темно-красными сиденьями кресел был ярко освещен, а на сцене в молчаливом ожидании стоял огромный концертный рояль. Как и тысячи раз до этого, он готов был распять или же осыпать почестями очередного питающего надежды пианиста. Пола заметила Гарольда Шонберга из «Тайме», затем Сиднея Рэймонта, а рядом с ним — Агату Ренфру, похожую на стареющую сивиллу. В четвертом за ними ряду сидела принцесса Андраши, которую сопровождал высокий тощий мужчина с рыжей бородой. Роксанна была права, подумала Пола, подмечая в толпе известные лица. Здесь вся знать. С точки зрения рекламы — если Майлз не провалится — подобная публика стоила миллиона долларов. Но конечно, он не провалится. Это знают и Роксанна, и Майлз, и Филип Розен. И конечно, он не нервничает. Ведь он играл в Карнеги холле десятки раз.

Она глянула на отпечатанную программу: гольдберговские вариации Баха. Ни один новичок не осмелился бы начать со столь длинного и сложного произведения. Затем соната для фортепьяно — кто совладает с ней после вариаций, кроме пианиста-ветерана? Затем andante spianto и полонез Шопена… После антракта последуют вариации на тему Паганини Брамса, «Лиль Жуайе» и «Маски» Дебюсси, а вместо финала — «Мефисто-вальс»… Довольно сложная программа. Фактически, программа Дункана Эли.

В ту минуту, как свет в зале начал гаснуть, к ней наклонился Уильям де Ланкрэ.

— Миссис Кларксон? — прошептал он.