Очищение. Рикошет

Последняя значимая вспышка произошла в Бразилии в 21-м году. Тогда в двух штатах был объявлен карантин и произошел забой всего поголовья коров. Набежала куча инспекторов из Всемирной организации охраны здоровья животных, провели сотни тестов, проверили санитарные протоколы. Ничего за пределами зоны карантина они не нашли и, выписав стандартные рекомендации по усилению контроля, спокойно разъехались. При этом тесты у людей ни Минсельхоз, ни Минздрав Бразилии не проводили.

Кроме этого несколько значимых случаев произошло в Канаде. Там в Британской Колумбии и смежных провинциях были зарегистрированы случаи губчатой энцефалопатии у оленей. Через мясо животных болезнь передалась людям. Статистики по заболеваниям не велось, но, базируясь на симптомах, врачи предполагали заражение от ста до ста пятидесяти человек в год. И опять тестов никто не проводил, как и профилактических мероприятий среди населения. Охота в районах предполагаемого обитания зараженных оленей была закрыта. Больше никакие меры контроля не принимались.

Казалось странным, что медицинская наука практически игнорирует такое чрезвычайно опасное заболевание. Исследования тест-систем для человека велись вяло. Методики тестирования не учитывали достижений биохимии последнего десятилетия, не говоря уже о прорывных технологиях, разработанных во время пандемии ковида. О лечении вообще речь не шла. Возможно, в основе такого безразличия лежал факт чрезвычайно низкой естественной контагиозности15 прионов. Ведь заболеть можно было только через потребление зараженного мяса, при половом контакте или же во время переливания крови. В этом инфекция очень напоминала ВИЧ. Но человечество уже сорок лет живет с этой инфекцией и ничего. Да, есть группы риска; да, люди заболевают и умирают. Но пандемии нет. Значит, вирус не является социально опасным и уж тем более не несет глобальной угрозы человечеству. По-видимому, в ученой среде такое же отношение было и к прионам. Редкие публикации о том, что массовое заражение может произойти через аэрозоли, содержащие PrPS16, или каким-то другим способом, попросту игнорировались медицинским сообществом. А ведь прионная болезнь была, пожалуй, самым страшным убийцей, с которым когда-либо встречался человек. Длительный (в несколько лет) инкубационный период, отсутствие даже теоретической возможности произвести вакцину или лекарство и стопроцентная летальность не оставляли инфицированному ни единого шанса выжить.

Описанные случаи заражения человека коровьим или оленьим бешенством демонстрировали удручающую картину. Для заражения достаточно одной молекулы аномального приона. Внутри организма начинается долгий, растянутый на несколько лет процесс репликации, когда молекула аномального белка PrPS присоединяется к молекуле здорового белка и переформатирует ее по своей матрице, превращая в собственную копию. Этот процесс повторяется по нарастающей и идет медленно, но неумолимо. Затем появляются первые признаки нейродегенеративного состояния: превышенная раздражительность, потеря памяти, быстрая утомляемость, замедление реакции. Дальше, по мере того как болезнь разрушает нервную систему головного и спинного мозга, у зараженного появляются деменция и нарушения координации движения. В последней фазе он перестает осознавать окружающий мир, контролировать свое тело, агрессивно реагирует на раздражители и, по сути, превращается в зомби.

Иногда, в одиночестве размышляя об «Очищении», Подольский представлял, что будет, если не остановить болезнь. Перед его внутренним взором всплывали города, заполненные бесцельно ковыляющими на подгибающихся ногах, безумными, агрессивными, мычащими людьми. Представил Москву, Питер, свой дачный поселок. Кругом хаос, разрушение и смерть. А за океаном сытый и довольный американец, сидя в мягком кресле у телевизора с попкорном и колой в руках, наблюдает за агонией мира. Представил и ужаснулся. Нет, этот апокалипсис надо любыми силами остановить и наказать преступников.

Разобравшись с текущей ситуацией и теоретической частью, профессор принялся за изучение материалов, доставленных из секретных украинских биолабораторий. История, в результате которой они попали в Россию, оказалась похлеще самого навороченного голливудского триллера.

Пару лет назад доктор Шерно, по отцу Чернов, француз с русскими корнями, один из лучших специалистов в мире по атипичным белкам, вышел на методику, позволявшую управлять механизмом видовой избирательности аномальных прионов. Он смог модифицировать PrPS таким образом, что они инфицировали только определенные виды животных. Следующим шагом стала разработка внутривидовой избирательности воздействия с тем, чтобы выяснить, как зараза влияет на отдельные подвиды. Ученый даже смог опуститься на уровень ниже, до географической популяции.