Очищение страхом или Экзистенция свободы

Никто не будет спорить с тем, что иногда тревоге сопутствует «вторичная выгода». Но предполагать, что эта выгода и является основным мотивом тревоги – значит чрезмерно упрощать проблему. Трудно себе представить, чтобы кто-то, испытавший настоящие приступы тревоги и знакомый с ее муками, стал утверждать, что это переживание возникает исключительно для того, чтобы оказывать воздействие на окружающих. Создается впечатление, что в этих примерах Адлер описывает псевдо тревогу, а не настоящую ее форму. Это подтверждается и тем фактом, что он часто называет тревогу «особенностью характера», а не эмоцией. Все это свидетельствует о том, что подлинную тревогу Адлер отнес к категории «чувства неполноценности», – относительно последнего он бы не стал утверждать, что оно используется для контроля над окружающими.

Говоря о причинах тревоги, Адлер ограничивается лишь общими словами о происхождении чувства неполноценности. Он замечает, что невроз тревоги всегда возникает у «избалованного» ребенка. Тут мы снова видим, что Адлер слишком упрощает проблему тревоги, – хотя это не сравнимо с примитивными представлениями раннего фрейдизма, где возникновение невроза тревоги приписывалось прерванному половому сношению. Действительно, пациент, страдающий неврозом тревоги, научился (что обычно происходит в раннем детстве) чрезмерно полагаться на других; но подобное поведение не становится устойчивым до тех пор, пока пациент не оказывается в состоянии конфликта, касающегося его способностей.

Говоря о преодолении тревоги, Адлер выражается достаточно определенно, но использует довольно общие слова. Тревогу «можно преодолеть лишь с помощью тех связей, которые соединяют одного человека со всеми остальными людьми. Человек может жить без тревоги лишь тогда, когда осознает, что принадлежит к большой семье людей».

Эти «связи» укрепляются с помощью любви и социально полезного труда. За таким высказыванием стоит вера Адлера в ценность социальной природы человека, что радикально отличает его от Фрейда и из чего следует совершенно иной способ преодоления тревоги. Несмотря на то, что Адлер чрезмерно упрощает многие проблемы и часто пользуется слишком обобщенными формулировками, его идеи обладают большой ценностью. В частности, важные раскрытые Адлером темы – это борьба за власть, происходящая между людьми, и ее социальное значение. Особую ценность его идеи обретают еще и по той причине, что Адлер, как правило, исследовал именно те области, которые «проглядел» Фрейд.

Как мы увидим ниже, идеи Адлера в развернутом и углубленном виде вошли в представления Хорни, Фромма и Салливана, развивавших теорию психоанализа. Нет сомнения в том, что Адлер оказал и прямое, и косвенное влияние на представления поздних психоаналитиков, которые независимо друг от друга пришли к подобному пониманию природы человека.

Юнг: тревога и угроза иррационального

Мы лишь немного поговорим о работах К. Г. Юнга, поскольку в его работах мы не встретим систематизированных представлений о тревоге. Насколько я могу судить, Юнг никогда напрямую не занимался проблемой тревоги, поэтому для понимания его отношения к этому вопросу следовало бы самым тщательным образом изучить все, что он написал.

Тут следует упомянуть лишь об одной важной идее Юнга: он считал, что тревога является реакцией человека на вторжение в его сознание иррациональных сил и образов коллективного бессознательного. Тревога есть «страх перед силой коллективного бессознательного», страх перед наследством, оставленным животными предками и древними людьми, которое, по мнению Юнга, продолжает существовать на нерациональном уровне личности человека.

Выход на поверхность этого иррационального материала представляет угрозу для упорядоченного и стабильного существования личности. Когда барьеры, защищающие человека от иррациональных стремлений и образов коллективного бессознательного, становятся слишком тонкими, человеку угрожает психоз, и это порождает тревогу. Но когда, с другой стороны, человек полностью отрезан от своей иррациональной стороны, он ощущает свою бесплодность и потерю творческих способностей. Поэтому, как сказал бы Кьеркегор, чтобы преодолеть бесплодность своей жизни, человек должен осмелиться встретиться со своей тревогой и пройти сквозь нее.

Юнг считал, что страх перед иррациональным материалом бессознательного помогает понять тот факт, «что люди боятся осознавать самих себя. Что-то там должно быть, за этим экраном, – никто не знает, что, – и потому люди предпочитают внимательно наблюдать за факторами, внешними для их сознания, и опираться на них». Большинству людей присущ «тайный страх перед неведомыми «опасностями души». Конечно, человек не признается в этом нелепом страхе. Но следует понимать, что этот страх никак нельзя назвать неоправданным, напротив, он имеет самые серьезные основания».