Очищение убийством

Иаков — престарелый Джеймс, который прибыл в королевство Кент с римским миссионером Паулином пять десятков лет назад, тоже поднялся на ноги, с помощью своих соседей. Он стоял пошатываясь, согбенный, опираясь обеими руками о клюку. При виде этого старца все примолкли. Даже сторонники колумбианского устава. Нельзя было отрицать, что Иаков обладал авторитетом, ибо он был связующим звеном с блаженным Августином, посланным Григорием Великим, чтобы проповедовать среди язычников королевства саксов.

Только когда в просторной церкви воцарилось полное молчание, он заговорил резким надтреснутым голосом:

— Я прошу простить моего молодого друга Вилфрида Рипонского.

Послышался удивленный шепот, и Вилфрид резко вздернул голову. Лицо у него было раздраженное.

— Да, — продолжал Иаков, не колеблясь. — Вилфрид ошибается насчет происхождения тонзуры, предпочитаемой ирландцами и бриттами.

Теперь он овладел их вниманием.

— Братия наша впала в заблуждение. Тонзура, которую они предпочитают, это та самая тонзура, которую носил Симон Самарийский, полагавший, что он может купить силу Святого Духа, и был должным образом упрекаем Петром. Я был молодым, когда прибыл на этот остров с Паулином. Паулин же носил такую же тонзуру, какую носил наш Святой Отец Григорий Великий; ту же тонзуру, какую носили Августин и его товарищи. Каков же был наш гнев, когда мы увидели бриттов и наших братьев ирландцев, приверженных символу, противному вере.

Позволь же мне спросить у тебя, брат Кутберт, тебя, который взыскует венца жизни вечной, почему ты упорствуешь в ношении у себя на голове подобия несовершенного венца в противоречие нашей вере?

Кутберт вскочил с места.

— С твоего позволения, преподобный Иаков, эта тонзура предписана никому иному, как праведному апостолу Иоанну, и ты можешь видеть, что она являет собой венец или круг.

Иаков покачал головой:

— Коли ты стоишь прямо передо мной. Но коль скоро ты наклонишь голову или станешь как-то иначе по своему усмотрению…

Нахмурившись, Кутберт сделал это.

С римских скамей послышался раскаты смеха.

— Видишь, несовершенный венец, полукруг: «Decurtatam eam, quam tu videre putabas, invenies coronam!»[18]

Кутбрет рухнул на скамью, его лицо покраснело.

Иаков же указал на маленькую тонзуру, выбритую у него на макушке.

— А вот это правильный круг, символ тернового венца, благословенного Петром, иже есть камень, на коем стоит наша церковь. Даже некоторые церкви Британии ныне принимают истинность этой тонзуры. Те бритты, что покинули сей остров, дабы поселиться в далекой Иберии, в стране Галисии, приняли corona spinea.[19] Тридцать лет тому назад синод в Толедо потребовал запретить священству бриттов в Галисии ношение прежней варварской тонзуры.

И Иаков с довольной улыбкой уселся на свое место.

Фидельме же не понравилось, что сторонники Колумбы промолчали. Почему никто не вышел объяснить тонзуру Колумбы и ее глубокий мистический смысл? Воины Ирландии и Британии считали позором лишиться волос на затылке, это означало бесчестье для мужчины. В древние времена, во времена друидов уже существовала такая тонзура — арьвак гьюнне, «изгиб бритья». Для народа Ирландии она имеет древний сокровенный смысл. Фидельма сделала шаг вперед и собралась уже заговорить, когда рука Эадульфа схватила ее за плечо.

Она испуганно вздрогнула и обернулась.

Эадульф кивком указал на противоположную сторону храма.

Брат Торон выходил через боковую дверь.

Фидельма закусила губу, вновь повернулась лицом к бушующему залу, но другой оратор уже встал и возвысил голос в яростном споре.

Пересечь храм, чтобы последовать за Тороном, не представлялось возможным, стало быть, лучше будет выйти в те же двери, в которые они вошли, и попытаться перехватить его.

Она жестом велела Эадульфу следовать за ней.

Но когда они обогнули стены храма, Торона уже нигде не было видно.

— Он не мог уйти далеко, — заметил Эадульф раздраженно.

— Давай-ка посмотрим там. — И Фидельма указала в сторону монастырской школы.

Они пересекли монастырь и уже выходили на школьный двор, как вдруг Фидельма прошептала:

— Стой! — и потянула Эадульфа в тень.

Посредине двора стояли Вульфрик и брат Сиксвульф, словно поджидая кого-то, а пикт Торон поспешно направлялся к ним.

Сиксвульф сказал что-то и тут же повернулся к школе. Фидельма впервые заметила, как странно он ходит — горбясь и явно с трудом. Она вспомнила слова настоятельницы Аббе о том, как наказал настоятель Вилфрид своего вороватого секретаря. Его высекли розгами. Фидельму передернуло при мысли о том, какие раны остаются после такого наказания.

Вульфрик и Торон смотрели вслед брату саксу, пока тот не скрылся внутри школы. Потом Торон сунул руку за пазуху, вынул что-то и передал Вульфрику. Вульфрик же, глянув, сунул полученное в одежду, тихо что-то произнес и рассмеялся. Потом повернулся и поспешил прочь к боковым воротам.