Очкарик 2

Сама Хе, пользуясь бескрайней свободой в степи, сняла свой жилет вообще и сейчас красуется верхом и топлесс. Асем съязвила поначалу что-то на тему того, что тогда уже и штаны бы стащила — но наша зовущая себя орчанкой дроу с абсолютно серьёзным выражением лица ответила: с голыми ногами на лошадь не сядет, чревато. А всё, что выше пояса, пусть загорает.

Насколько я понял, она была искренней в этом своём заявлении и кочевницу нисколько не троллила. Потому что Асем, чуть втянув воздух носом, только озадаченно уставилась на собеседницу и промолчала.

Добавив где-то через минуту: «А ведь чистая монета…».

— Пытаюсь анализировать, — отвечаю орчанке. — Ну, то есть, обдумать то, что мы на сегодня выяснили.

— До чего додумался? — это сбоку подъехала Хе, весело разглядывая по сторонам всё подряд.

— Опыт подсказывает, что самые первые централизованные государства, мягко говоря, жалостью и состраданием не отличались. — Пожимаю плечами. — Ни к своим жителям, ни к соседям. Если точнее, это в известной мне истории так было. Даже обычным уважением к челове… разумной жизни не пахло.

— А как бы строил тогда империю лично ты? — не удерживается от вопроса Асем, хотя до этого собиралась промолчать.

— Лично я бы, говоря о такой стране, ставил бы себе одну-единственную цель: все расы должны быть равны между собой. Но это если б я был неравнодушен к самой задаче создания этой самой империи.

— А тебе не хочется такую империю? — помолчав, уточняет Хе.

Асем тоже ждёт моего ответа.

— И речи быть не может. — Отвечаю уверенно. — По крайней мере, со мной в главной роли. Или даже в любых ролях вообще.

— Откуда ты взял равенство рас? — как-то слишком серьёзно спрашивает Асем.

— Краеугольный камень того, что близко лично мне, — пожимаю плечами. — Со всеми остальными моментами лично я готов мириться, соглашаться либо приспосабливаться. Ну, навскидку…

— Это какое-то твоё личное табу? — продолжает какой-то прямо-таки настырный опрос дочь кочевого народа.

— Скорее, непререкаемый закон моей родины. М-м-м, там, откуда я родом, говорят: нравственность определяется твоей чистотой перед богом, людь… разумными и законом. К сожалению, третье очень часто противоречит первым двум пунктам…

В этот момент мой коняга оступается из-за попавшей под копыта ямы; и я чуть не улетаю через его шею вперёд головой.

Пока я выравниваюсь, чертыхаясь, к настырному допросу Асем присоединяется и метиска:

— Третье очень часто противоречит первым двум, потому что у гномов, например, изменившая жена считается преступницей! — в её голосе слышно столько неподдельной озабоченности, что мы с Асем, не удержавшись, фыркаем почти синхронно.

— Но при чём тут твоя родина? — не обращает внимание на различия в морали полукровка.

— Равные права всех разумных от рождения — единственный на моей памяти пункт, который не вызывает никаких возражений вообще ни у одного гражданина моей страны.

— Да ну?! — девицы наредкость единодушно выдают одинаковое.

— Ну да. Когда вырастешь, у тебя могут быть варианты получить больше или меньше прав. Но не при рождении.

— Расскажи о своей стране? — подаёт голос Хе.

— Да нечего особо рассказывать… Моя страна — тоже, по факту, монархия, — признаюсь. — Ограниченная, без деспотизма правящих кругов — но монархия. Хотя-я-я, вслух всё больше говорится об аналоге курултая в качестве формы правления, как в народе Асем. Правящая династия, на момент моего отбытия к вам, была у власти около трети века, то есть больше тридцати лет. По факту — даже ещё дольше, но там тонкости с наместничеством от большой империи… Прямо власть не наследуется, но правящая Семья её не выпускает из рук уже два поколения.

— Уже и не выпустит, значит, — солидно и компетентно кивает орчанка. — Раз два поколения при одном хане выросли — и не восстают. Значит, вас всё устраивает… А как ваши правители дали равные права всем народам? Кто надоумил?

— Знаешь, это повелось ещё до них. Они просто отменять не стали, да и не смогли бы на самом деле… У нас вообще в большинстве мест считается: от рождения, твои права не зависят от твоего народа и расы. У всех — равные. Стража, врачи, армия будут защищать твои интересы вне зависимости от того, какая кровь в тебе течёт.

— Какая странная монархия, — задумчиво роняет метиска. — Дать всем одинаковые возможности с собственными детьми…

— М-м-м, ты смешиваешь. У детей наших правителей этих самых возможностей намного больше, чем у всех остальных, вместе взятых. А обязанностей — вообще никаких, — посмеиваюсь про себя, припоминая некоторые особенности региона. — Но эти права проистекают не из их народа или расы, к каким бы они не принадлежи. Это только потому, что они, как говорят у нас, из политической элиты.

— А политической элитой у вас может стать любой народ? — это Асем.

— Представители любого народа, — поправляю её. — Например, уже много лет начальник всей безопасности моей страны родом из тех, кто несколько сотен лет воевал с народом нашего, м-м-м, хана.

— Не врёшь, — Асем демонстративно и задумчиво выдыхает через ноздри. — Хотела бы я там побывать…