Очки для близости

— Поздно, Маша, — перебил меня Шерхан. — Маховик уже запущен, и все свои дела я построил на том, что в понедельник утром у Димы не будет ноутбука. Поздно, Маша, — повторил он.

Сильные пальцы поймали мое запястье, и я замерла, боясь, что от толчка сигаретная пачка загремит, как погремушка. Леонид принял мое оцепенение за покорность.

— Вот так оно лучше, голубушка. Если вы думаете, что город Кашин панацея от головной боли.., то уверяю вас, вы ошибаетесь. Выполняйте обещанное и в понедельник отправляйтесь париться в новой бане.

Думаю, за выходные Иван Николаевич управится.

Имя отца Андрея ударило меня словно изнутри. Произнося его, Леонид опять показал, насколько контролирует ситуацию.

Он дышал мне в лицо, давил, словно пресс на виноградину, сплющивая до последней косточки, ломая волю, и я уже жалела, что проявила непокорность. Я была готова встать на колени и умолять его оставить в покое хотя бы мою семью. Но он был беспощаден.

— В Кашине зреют спелые яблоки.., скоро урожай. Маша.., мы ведь оба не хотим, чтобы он сгнил.

Его пальцы бегали по моему телу, мой страх Леонида возбуждал, взгляд мерзавца становился мутным. Без воли и силы я застыла посреди огромной спальни и думала только о том, чтобы диктофон не ударился о стенки коробки. Тогда его ничто не остановит…

Словно опомнившись, Леонид разжал руки, облизал губы и усмехнулся:

— Люблю послушных девочек. Ступайте, Мария Павловна.

На непослушных, деревянных ногах я вышла за дверь. Пять минут назад я заходила в эту комнату, полная решимости бороться до конца.., ставить свои условия. Но стоило ему напомнить об «урожае, зреющем в городе Кашине», и все надежды меня оставили.

Как пьяная, я спустилась на первый этаж, проковыляла до столовой и села за стол, накрытый на трех человек. Мне казалось, прошла вечность, а близнецы только и успели, что отмыть руки и лица, и теперь, толкуя о маленьком пони, рассаживались по стульям.

— Мария Павловна, — не обращая внимания на дымящийся в тарелке суп, спрашивал Максим, — а сколько сахару может съесть лошадь?

К счастью, вопрос не относился к моей компетенции, я пожала плечами и напомнила мальчикам про обед.

Не прерывая разговора, послушные дети застучали ложками. Автоматически поправляя их некоторые лексические ошибки, я смотрела на жующих малышей и думала о Маше-младшей.

Имею ли я право рисковать?

Готовясь к разговору с Леонидом, я собиралась ненавязчиво выяснить, насколько обязательным является мое непосредственное участие в его замысле? Что первично, вывод из строя компьютера или сам факт проникновения в охраняемый кабинет? Не думаю, что Леонид прямо ответил бы на мой вопрос, но тем не менее понять суть идеи я бы смогла. Достаточно заминки, уклонения от темы, некоторого напряжения… Я бы поняла, догадалась. Я была готова ко всему, кроме предложения попариться в понедельник в новой бане. Могут ведь и не отбиться мужики.

Вспомнив грубые ищущие пальцы, я передернулась от отвращения.

— Что с вами, Мария Павловна? — спросила Тамара Ивановна, выставляя на стол тарелки с картофельным пюре.

— Ничего. Все в порядке. Знобит немного.

— Что за день, — вздохнула экономка, — Феликс зубами мается, вы захворали…

Упоминание о Феликсе подействовало на меня, как холодный душ. Пока я тут солировать пытаюсь, лукавый Эндимион приступил к выполнению своего, нет, нашего плана. Завтра я буду не одна. И что бы там ни замыслил Леонид, его ждет сюрприз.

Вечером вместе с Дмитрием Максимовичем в наш профилакторий приехали Ольга с Тиной. Чуть позже прибыла Вера Филипповна, и клан Бурмистровых заперся в темном кабинете. Мадам Флора с перекошенным от бешенства лицом металась по дому — ее на семейный совет не пригласили.

Это было столь удивительно, что я прихватила детей и заняла наблюдательный пост на лужайке, недалеко от парадного крыльца. Мадам оставила бесполезные метания, повторила мой маневр и присоединилась к нам. Ласково поглаживая деток по головам, она нервно притоптывала ножкой и щурила злые глаза на окна второго этажа.

В доме что-то происходило. И это что-то не имело отношения к завтрашнему празднику.

Бурмистровы редко выступали единым фронтом. Обычные семейные дрязги и разногласия выплескивались за рамки родственных отношений и существенно подмачивали финансово-деловые вопросы. Ольга и Вера Филипповна не всегда соглашались с жесткой манерой ведения бизнеса Дмитрием Максимовичем. Беспощадный купец считал свою сестру трусливой клушей, а тетку — наивреднейшим осколком прошлого.

Флора Анатольевна всегда старалась присутствовать на семейных советах и, как могла, поддерживала мужа. А тут… Как видно, у Бурмистровых имелись серьезные причины выставить мадам за дверь. Иначе злить такой пороховой погреб, как Флора Анатольевна, не имеет смысла. Себе дороже.

Совещание длилось более часа. Несмотря на все кондиционеры дома, Вера Филипповна вышла на крыльцо с лицом красным и опухшим, словно после парной.

Едва попрощавшись с внуками, она сухо кивнула Флоре и, не дожидаясь Ольги, нервно дергая машину из стороны в сторону, выехала из поместья.