Очки для близости

Если бы я раньше соединила все факты воедино, добавила туда легкую грусть Эндимиона и поняла, что так уверенно вести две роли мог только профессиональный актер?!

Я должна была догадаться раньше. Думаю, Феликс начинал с Чацкого в «Горе от ума».

Недаром он так испугался, когда я его об этом спросила.

Красивая молодая женщина со средствами и достаточной информацией. Театралка и поэтесса с легкой сумасшедшинкой, о которой постоянно твердил ее муж. Мотив у нее может быть, и, следовательно, Леонид оказывается не так уж и не прав, говоря о легком сдвиге жены.

А вдруг Леню и самого использовали?!

* * *

Не-е-е-т. Это похоже на бред. Все, что угодно, но Ольга — убийца брата?!

Я испугалась самой мысли. Но подспудно в голове крутились вопросы. Ольга заодно с Леонидом? И не Феликс ли стоял у дверей гаража?

Теперь я запуталась окончательно. Совсем недавно мне казалось, я что-то нащупала, что-то поняла…. Но Ольга?!

Зачем?! Наследство? Ее не интересовали деньги, по крайней мере, в степени, необходимой для убийства.

Заставил муж? Вряд ли. Между ними нет доверия и близости, и сейчас я знаю почему.

Леня мерзавец и садист.

* * *

Зачем?!

Или это не она клиентка Феликса?

Еще и еще раз я собирала воедино портрет нанимательницы секретаря и приходила к выводу — Ольга.

Но почему они обеспечили меня алиби?!

Я об этом не просила, камеру предложил сам Феликс.

Если только.., в ней не был сбит таймер, отсчитывающий секунды в углу каждого кадра. Я сосредоточилась и попыталась вспомнить, соответствовало ли время гаражной съемки реальному.

Не помню.

Я помнила лишь одно, Феликс просил начинать съемку после восьми вечера, а я заехала в поселковый супермаркет, купила лишние кассеты и начала снимать гораздо раньше. Возможно, в этом мое спасение.

И, возможно, я правильно сделала, что не понеслась в милицию, размахивая кассетами как стопроцентным алиби. Иногда, Мария Павловна, вы бываете непредсказуемо мудры.

Ободренная этой мыслью, я и покинула самолет.

В аэропорту нас встречала мама Геннадия Зоя Федоровна Бурмистрова, преподаватель математики, с удовольствием ушедший на покой.

От учительского прошлого у Зои Федоровны остались цепкий взор экзаменатора, следящего за шпаргалками, и голос, хорошо поставленный многолетним ораторством.

Она была широка в кости, роста гораздо выше среднего, а размер ее обуви произвел впечатление даже на дядю Пашу, получившего наконец пистолет.

Я не переставала удивляться глупостям природы. Зоя Федоровна имела все черты породы Бурмистровых, а Гена, сухощавый и гибкий, пошел в своего отца, чью фамилию Зоя Федоровна так и не взяла. Если верить профилакторским любителям посплетничать, папа Геннадия преподавал физику в сельской школе, куда после института по распределению попала молоденькая Зоя Бурмистрова. Ненадолго, всего на семь месяцев до декретного отпуска.

На вилле, за которой присматривала Зоя Федоровна, царил образцовый порядок и симметрия во всем. Даже швабры стояли по росту.

Я приезжала на Кипр уже в третий раз.

Зоя Федоровна любила терпкое вино Кипра и огненные закаты. Каждый вечер она садилась на террасе с бокалом рубинового вина и провожала солнце.

Кресло на террасе стояло лишь одно. Одно кресло, плетеный столик и хорошая погода, — что еще надо женщине, чтобы состариться достойно?

— Мужа надо, — усмехнулась я, сидя в другом плетеном кресле.

— Необязательное условие. — Зоя Федоровна покачала головой. — Те мужчины, которых встречала я, радуют лишь своим отсутствием.

— Не повезло, — вздохнула я.

— А вам, Маша?

— Пожалуй, и мне…

Мы немного погрустили, опровергая теорию женского счастья Зои Федоровны, и выпили по глотку вина. Выкупанные дети давно спали, дядя Паша смотрел в гостиной телевизор, а мы закат.

— Что у вас произошло в феврале? — внезапно спросила Зоя Федоровна.

— Вы о чем? — трусливо переспросила я.

— О вас и о Геннадии.

Я не знала, что ответить, и промолчала.

— Он приехал такой.., понурый.

— Гена до странности обидчив, — вильнула я.

— Он тонко чувствующий человек, — возразила Зоя Федоровна, — особенно это относится к нюансам. С ним лучше объясниться, чем молчать. Такого накрутит.., философ.

— Он вам жаловался?

— Никогда, — категорически ответила Зоя Федоровна. — Но, как каждая мать, я хорошо знаю настроения своего сына.

Я боялась этой темы и, заполнив паузу глотком вина, спросила:

— Зоя Федоровна, а где училась Ольга?

— Во ВГИКе на сценарном. Только она его не закончила.

— Почему?

— Любовь. У нее был бурный роман с юношей с актерского, но.., роман закончился плохо.

— Чем?

— Стрессом. А почему вы спрашиваете?

— Любопытна очень, — отшутилась я. — А не помните, как звали юношу?

— Нет. Какое-то редкое было имя…

— Может быть, Феликс?

— Может быть. — Зоя Федоровна с интересом посмотрела на меня. — Вам кто-то насплетничал?

— Немного, — смутилась я. — Но все-таки почему расстались Ольга и Феликс?

— А я вам не говорила, что юношу звали Феликс. Его звали иначе.