Очки для секса

— Тимофеенкова, а к чему это «кстати»?

— К тому, что скоро ты станешь Махнова, — Славка сказал это с гордостью.

— Не может быть… Не может быть такого счастья, — Аня громко сглотнула слюну, — хорошо, что не просто Махно…

Уже на следующий день Аня выбирала платье, кольца, машину, музыкантов и т. д. и т. п. А еще через день ехала в белоснежном лимузине с куклой-невестой на капоте.

Славик ехал следом в черном лимузине с куклой-женихом на капоте, соответственно. Едет Славик и не ждет сюрприза — расслабился. А невестушка ему приготовила кое-что. Наняла водителем своей машины гонщика. И, как его отрекомендовали, очень хорошего гонщика. Невеста отъехала буквально двести метров от подъезда и сказала водителю:

— Гони! Наша задача — оторваться от хвоста.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Водитель Славкиной машины оказался тоже «стреляным» воробьем и тут же смекнул, что первая машина уходит. О чем сказал клиенту, то есть Славику. Жених сначала не понял (мальчишник вчера и с утра для храбрости — понять можно), потом не поверил опять, но глаза всё видели сами. Тогда зазвонил Анин телефон.

— Вы что там вытворяете?!

— У нас не было выкупа.

— Чего не было?!

— Вы-ку-па. Понятно или по буквам повторить?

— Кончай дурить!

— Спокойно, Слава. Я — не Дубровский.

— Задницу надеру!

— Догони для начала. В общем, так: если догонишь — пойду за тебя, нет — не пойду, — и Аня отключила телефон.

Потом Славка сказал, что такого адреналина у него еще не было. Потом, потому что в это утро он, конечно, Аню с Сашей не догнал. Саша — водитель-супергонщик, как вы понимаете. Они оторвались и укатили в Суздаль. Пили шампанское, глядя на купола. Пила Аня, а он только делал вид, что пьет.

Саша больше молчал. На вид ему было от тридцати до сорока — очень смущала очень красивая, но какая-то ранняя седина. Глубокие «видавшие виды» карие глаза. Хорошо сложен, со вкусом одет. Но не модно. Его явно не заботило, как он выглядит. Если бы его спросили: во что он сегодня одет? Когда стригся? Брился ли сегодня? Он бы не ответил. В нем была какая-то внутренняя сосредоточенность. Но Ане было наплевать, кто, где и на чем сосредоточен, — ей был нужен собеседник, поэтому даже Сашу она-таки вытащила на разговор:

— А как бы ты поступил в такой ситуации?

Саша смотрел на Аню и молчал.

— Саш, я тебя спрашиваю: как бы ты в такой ситуации поступил?

— А я бы в такую ситуацию не попал.

Аня удивилась. Очень искренне.

— Это еще почему?

— Не думаю, что это твой первый финт ушами. Предыдущие должны были навести твоего жениха на размышления.

— Этот — один из моих лучших, если не лучший финт…

— Только под анестезией можно думать о свадьбе с тобой, — Саша улыбнулся, — но смотреть на такие финты глазами водителя очень даже интересно.

— Налей лучше мне шампанского, чем гадости всякие говорить, — Аню на самом деле эти слова не задевали.

Саша видел, что она не задумалась и не обиделась. Его этот факт заинтересовал:

— Не жалко вот так совсем рвать?

— Почему совсем?

— Ты после всего думаешь вернуться?

— Просто Джеймс Бонд говорит: «Никогда не говори «никогда», — я прислушиваюсь к суперагенту.

— А если серьезно?

— Вернуться — нет, но всё имеет свойство меняться: я, он, жизнь. Если бы кто-то год назад сказал мне, что через год я буду в свадебном платье с левым мужчиной карабкаться на колокольню в Суздале после того, как сбежала со своей свадьбы в Москве, — я бы спорить не стала, просто дала телефон хорошего психиатра. И была бы уверена, что психоаналитиком этому человеку уже не обойтись.

— Я думал, что меня уже ничто удивить не может. Поделись, как можно сохранять спокойствие и хорошее настроение, бросив мужчину у загса?

— Я оставила ему самое ценное.

— Неужели? Что же это такое, по-твоему?

— Воспоминания, Сашенька. Не омраченные обыденностью.

— А может быть, он хотел омраченных воспоминаний?

— Знаешь, люди лукавят, когда говорят, что по-настоящему ценят то, что имеют. Только потеряв, начинаем ценить. Особенно мужчины. А потеряв безвозвратно, производим в идеал.

— Я думаю, что сейчас он с тобой не согласится.

— Потом согласится. У Славки зависимость не от меня, а от высокого содержания адреналина в крови. Ты можешь себе представить бытовой источник адреналина?

— Не могу.

— Вот и я не смогла. Сколько в зеркало ни пялилась.

— Хорошо, ему — наадреналиненные воспоминания, а что тебе?

— Послевкусие. Оно хорошо, если наступает после отношений. Если еще в них, то оно многое портит. Мы, конечно, сейчас не говорим о настоящей любви.

— Можем и поговорить, — Саша подлил шампанского, — интересно услышать твою интерпретацию.

— Серьезно?

— Серьезно.

— А шутить на предмет настоящей любви можно?

— Тебе?

— Вообще.

— Я бы воздержался.

— Почему?

— Есть понятия святые, что ли.

— О таком молчат. А обо всем, о чем говорят, можно шутить. Я так думаю, уж извини. Если будем говорить о настоящей любви, то я оставляю за собой право шутить.

— Тогда не будем.

— Саш, — Аня внимательно и без смеха посмотрела ему в глаза, — что ты себе никак простить не можешь?

— Ты о чем?