Очки для секса

Валя помолчал, подумал и сказал:

— Очень конкретная и хорошая мечта.

— Почему конкретность тебе кажется столь хорошей? — горло отпустило, и она уже могла говорить.

— Я выучусь, заработаю много денег и подарю Вам дом с камином и собаку.

— Договорились, Валентин, а пока — выздоравливай.

— Хорошо.

Аня пошла к двери, но вернулась. Она достала из сумки спичечную коробку.

— Валентин, ты знаешь, как обращаться со спичками?

— Нет, у нас дома электрическая плита.

— А с улитками?

— С чем?

— Так, молодой человек не знает, кто такие улитки, — Аня открыла спичечную коробку и показала Вале Ульку.

— Какая… — Валя восторженно смотрел, как Улька шевелит «усиками».

— Валя, Улька — настоящая контрабанда. Её надо спрятать на время, чтобы никто не нашел. Можно на тебя рассчитывать?

— Конечно! — Валька проникся важностью возложенной на него миссии.

— Её надо кормить — огурчики давай. С ней надо разговаривать. Что ещё? — Аня задумалась. — Думаю, сам разберешься, ага?

— Ага! — в голосе Вальки звучала радость.

Аня с Майей молча вышли из палаты.

— Блин, Май, блин! — Аня нервно рылась в сумочке.

— Ты чего?

— Чего-чего! В глаз что-то попало! Слезы катятся, собаки такие…

— Не переживай, Ань, — Майя обняла подругу за плечи, — я тоже первые дни без слез не могла сюда приходить. Только Вальке не жалость нужна.

— Майя, а куда деваются эти мальчики, когда вырастают? Где эти дома с каминами и собаками? Или вырастают только другие? А?

— Вернемся и спросим?

— Не-а, Май, мы пойдем другим путем.

— На север?

— Хорошая шутка, — Аня показала Майе язык, — пойдем выбирать дом с камином. Скоро старость, раз мы стали такими сентиментальными.

Сашка на следующий день вернулся в Москву. А Майя с Аней остались в Питере. В Москве для подруг в ближайшее время был не тот климат. Девичник обещал затянуться недели на три. Аня проснулась первая, решила дать Майке выспаться и пойти погулять одной. Она никогда не была в Питере одна. Оставила Майке записку, что позвонит, как освободится. Из метро она вышла на Невский. Но пошла не по проспекту, а свернула направо. На Канал Грибоедова. Слева — река. Справа — красивые дома. И сразу — магазин оптики.

Аня посмотрела на витрину, подумала, опять посмотрела на витрину и зашла в магазин. Её посетила мысль, что у неё нет очков. Есть, конечно, очки, но все для секса, а для жизни или хотя бы от солнца — нет. И возникшая сразу за поворотом на Канале Грибоедова оптика — это не иначе как знак! Магазинчик был маленький. Оптики мало. Брендов тоже. Из тех, что идут Ане, — только Армани. Одни очки сразу посмотрели на нее. «Будем брать!» — решила Аня. Примерила — точно её. Купила. «Они, конечно, не совсем для жизни…» — это она ясно понимала, ещё отдавая деньги. «Ну, в конце концов! И не важно для чего они. Важно, что четко знаешь для чего. Не заблуждаешься то есть. Не обманываешь себя. Вот что важно. А для жизни или не для жизни — обойдемся без занудства».

И вот солнца на канале Грибоедова нет. Но если оно выглянет! То Аня его встретит во всеоружии. Пусть и без солнца, погода прекрасна. Очки от Армани. В витрине она выглядит — супер. И тут Аня поняла, что сорвалась. Так себя чувствует человек, который при всех дал слово бросить курить и через полчаса, забыв, закурил. И вокруг-то никого, и сигарета хорошая — а как-то противно, и сигарета вдруг оказывается не в кайф. «Ну, хоть бы не Армани купила, блин! Ну, хоть бы там за три копейки, какие безымянные, так нет! Армани! — Аня поняла, что говорит вслух. — Обратно нести?» Очки были не рады. Их устраивало постоянное лицо, надоело скакать с носа на нос и потом опять возвращаться в витрину. И потом, лицо мягкое и теплое, а железяка в витрине твердая и холодная. «Как сели-то, блин, хорошо! — Аня стояла у витрины и в упор смотрела на себя. — Оставить уже, что ли?» Они договорились с очками, что будто бы были отложены для нее несколько лет назад, и просто только сейчас она смогла их выкупить, а они её ждали — ну, вот и дождались. Настроение поправилось. Каждый, кто хоть раз в жизни возвращал себе любимую привычку, — поймет. Это такой кайф — сорваться и простить себя. Тем более на канале Грибоедова…