Ода ночной рубашке

Большая шкатулка так и притягивала к себе взгляд. Переливающиеся брошки, большие браслеты, тяжелые серьги и длинная нить жемчуга. Лизе нравилось украшать себя как можно больше. "Так красивее!" – считала она. В очередной раз, исследуя шкаф, Лиза решила забраться повыше. Она знала – там мама хранит что-то невероятное. Сбегав на кухню за табуретом, и успев отведать варенья, Лиза вернулась к шкафу вместе с банкой, оставив её прямо на полу. Поставила скамейку и забралась повыше, чтобы рассмотреть хранящиеся там чудеса. На верхней полке лежало тонкое и, казалось, светящееся нечто. Лиза, протянув руку к гладкой материи, как зачарованная глядела, как на ткани появляются блики. Двумя руками взяла с полки чудесное одеяние. Никогда она не видела ничего подобного. По цвету, словно жемчужина, и так же переливается. Тонкие бретели и подол украшены кружевом. Сама ткань тонкая, почти прозрачная. Это нужно было примерить!!! Лиза быстро спрыгнула на пол и надела на себя чудесное платье. Подойдя к зеркалу, решила, что для такого особенного наряда нужно накраситься посильнее.

Три помады разных цветов, побольше розовых румян и пудры, вокруг глаз – синие тени, побрызгаться духами. Осталось только надеть туфли! Конечно же, любимые, на большом каблуке. Вот это должно быть красота! Не налюбоваться. Лиза сделала шаг в сторону маминого зеркала, как вдруг услышала звук открывающейся двери. Мама уже дома! Еще один большой шаг, и Елизавета уже на полу, в красной луже малинового варенья.

Девушка, сидевшая на крыше

Автор: moran

Антон поднялся на крышу и вдохнул свежий ночной воздух. Здесь всё становилось каким-то нереальным и сюрреалистичным. Яркие огни ночного Бухареста казались крошечными угольками. Бархатный купол неба был словно тент натянут над землёй. Звёзды... Кроме банальных бриллиантов на ум не приходило ничего.

Антон не спеша двинулся по крыше дома, держа перед собой фотокамеру. Он испытывал почти наркотическую тягу начать фотографировать прямо сейчас. Всё, всё подряд, без разбору. Но сумасшедший гений, который жил внутри него, его сдерживал.

Нельзя... Не сейчас... Это не то, что ты ищешь...

Слева мелькнуло светлое пятно, и Антон остановился. На другом конце крыши сидела девушка. А может, это лишь иллюзия? Густые тёмно рыжие волосы трепал ветер. Волнистые блестящие пряди то скрывали её лицо, то на минутку приоткрывали бледную кожу и тонкие черты. Пронизывающий ветер словно нападал на девушку, но она сидела недвижимо, словно изваяние. На ней была белая, почти прозрачная ночная рубашка. Простая, без украшений, перехваченная под грудью атласной лентой, она почти не скрывала округлых изгибов тела. Ветер резкими порывами налетал на девушку, рубашка облепляла тело, и Антон мог видеть его идеальные очертания.

Вот оно. Сейчас! Ну же...

Это не он. Это кто-то другой притаился в тени, поднял фотоаппарат и начала нажимать на кнопку. Кто-то другой перемещал камеру. Не он...

– А разве вы не должны спросить моего разрешения?

Антон даже не понял, что произошло. Несколько раз непроизвольно нажав на кнопку, он замер. Это девушка как-то догадалась о его присутствии. Она даже не повернула головы в его сторону. Но её голос. Острый, холодный и такой же нежный словно ветер... Антон хотел что-то сказать, спросить, что она здесь делает, не холодно ли ей, как её зовут, но вместо этого он произнёс одно лишь слово:

– Можно?

Незнакомка медленно, будто была марионеткой в руках кукловода, повернула голову. В Антона пулей выстрелил взгляд стальных серых глаз, блестящих и глубоких, ядовитых, словно ртуть. Самых прекрасных. И её алые губы слегка приоткрылись, но не для поцелуя. Лишь для того, чтобы подарить ветру короткое «Можно».

И Антон словно растворился в бытие. Он плавно, будто хищник скользил вокруг девушки, щелкая кнопкой. Камера нагревалась от тепле его рук, как замёрзшая на холоде девушка. И он дарил ей своё тепло, свой жар, словно женщине. Такой необходимой, но нелюбимой. Уже нелюбимой.

Вправо. Лицо. Тебе нужно её лицо.

Антон очнулся лишь когда оказался у края крыши. Он замер, балансируя у обрыва, пытаясь захватить черты её бледного лица, бронзу волос, падающих на белый струящийся шёлк ночной сорочки...

– Мне пора.

Она словно взлетела со своего места. Полминуты... Тридцать секунд... И здесь уже нет никого. Почему он не идёт за ней?

А как же город? Спящий и бодрствующий одновременно?

Но этот сумасшедший гений внутри уже не имел права голоса. Антон покачнулся, словно просыпаясь, быстро отступил от края и бросился вперёд. Но её он так и не догнал.

Весь следующий день он стучал в каждую квартиру этого старого дома и спрашивал про бледную девушку с тёмно-рыжими волосами. И весь день получал ответ, что здесь такой нет.

Уже ночью он оказался у себя. Спрятавшись в тишине квартиры, он достал флешку и загрузил фотографии в компьютер.