Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама

Колеблясь, опасаясь осквернить дар Афины и оскорбить богиню, Приам решает ввезти коня в город, пусть ради этого придется проломить стену или, по другой версии, разобрать свод Сионских ворот. Это первое предостережение, ибо древнее пророчество гласило, что, если будет когда-нибудь разобрана арка Сионских ворот, Троя падет.

Взволнованные голоса из собравшейся толпы кричат:

— Сожгите его! Сбросьте со скалы в море! Разрубите!

Другие голоса не менее громко требуют принять и сохранить священный образ. А затем происходит драматическое вмешательство Лаокоона. Жрец Аполлона выбегает за стены и обращается к зевакам:

— Жалкие безумцы! Думаете, враг ушел? Думаете, дары греков искренни? Вспомните, чем славен Одиссей?

Либо ахейцы внутри за досками этими скрылись,
Либо враги возвели громаду эту, чтоб нашим
Стенам грозить, дома наблюдать и в город проникнуть.
Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится!
Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев.[2]

С этим предостережением, которому суждено отдаваться эхом в веках, он изо всех сил замахивается и кидает в коня копье; то вонзается в дерево и «исторгает стон» у спрятавшихся внутри воинов. Бросок настолько силен, что копье едва не раскалывает конский бок; внутрь проникает свет, однако либо судьба, либо боги приглушают этот свет, иначе, как скажет позже Эней, Троя стояла бы до сих пор.

Но в тот миг, когда Лаокоону удалось убедить большинство горожан, стражники приводят Синона, якобы греческого перебежчика, который притворяется, будто его бросили на берегу по приказу Одиссея, питающего к нему неприязнь. На самом деле он подослан Одиссеем. Приам велит ему говорить правду, и Синон клянется, что конь действительно дар Афине: дескать, греки нарочно построили его таким громадным, чтобы троянцы не смогли ввезти коня в город, ведь иначе это будет означать окончательную победу Трои. Если троянцы уничтожат коня, то сами обрекут себя на гибель. Но если они ввезут коня внутрь, он защитит город.

Выслушав слова Синона, троянцы мешкают, разрываясь между пророчествами и ложными надеждами. И тут происходит ужасное событие, которое убеждает всех, что Лаокоон неправ. Едва жрец начинает уверять, что рассказ Синона — еще одна хитрость Одиссея, из волн на берег выползают две огромные черные змеи:

Кровью полны и огнем глаза горящие гадов,
Лижет дрожащий язык свистящие страшные пасти.

В оцепенении и ужасе смотрит на них толпа, а они набрасываются на Лаокоона и двух его сыновей, «острыми зубами терзая несчастные тела», обвивают жреца за пояс, шею и руки; он издает сдавленные крики, а змеи стискивают его в смертельных объятиях. И потрясенные горожане видят, что боги карают Лаокоона за богохульство, ибо он посмел поразить копьем приношение божеству.

Появление змей было загадкой даже для древних поэтов, ему не находили объяснения. У мифов тоже имеются тайны, и их далеко не всегда получается раскрыть. По мнению некоторых авторов, змей послал Посейдон по просьбе Афины, чтобы показать, что он разделяет неприязнь богини к троянцам. Другие полагают, что змей наслал Аполлон, дабы предупредить троянцев о надвигающейся гибели (эффект получился обратным, так что это объяснение кажется нелогичным). Вергилий утверждал, что тут не обошлось без Афины, которая желала убедить троянцев в подлинности истории Синона и тем самым обречь их на гибель; словно подтверждая эту теорию, змеи после расправы с жрецом находят убежище в храме богини. Вообще вопрос о змеях настолько сложен, что некоторые древние авторы считали, будто судьба Лаокоона никак не связана с троянским конем, будто его гибель стала следствием осквернения храма Аполлона (жрец познавал свою женой перед статуей бога).

Слепой Демодок из «Одиссеи» не ведал о Лаокооне и пел, что троянцы долго препирались, выбирая из трех решений: «либо полое зданье погибельной медью разрушить, / Либо, на край притащив, со скалы его сбросить высокой, / Либо оставить на месте, как вечным богам приношенье»; большинство склонялось к последнему варианту, ибо «решила судьба, что падет Илион, если в стены / Примет большого коня деревянного…». Итоговое же решение можно интерпретировать как свидетельство того, что человечество (в лице жителей Трои) нередко увлекается политикой наперекор разуму.