Одаренная

Джун смеется и слегка краснеет. На мгновение мы замираем, ее руки все еще держат мои, ее ноги между моими, оба тяжело дышим. Теперь я понимаю, почему она предложила этот импровизированный спарринг — я устал, и все эти упражнения развеяли мой гнев. Хоть она и не говорит этого, я вижу желание извиниться в ее взгляде, слегка виновато опущенные брови и невысказанные слова на сомкнутых губах. Этот образ немного смягчает меня. Я все еще не жалею о том, что сказал, но я был несправедлив. Все что я потерял, Джун потеряла не меньше. Она привыкла быть богатой, но бросила все, чтобы спасти мою жизнь. Она сыграла свою роль в смерти моей семьи, но.... я провожу рукой по волосам, чувствуя себя виноватым. Я не могу винить ее во всем. И я не могу остаться один в такое время, без союзников, без кого-то рядом, к кому бы смог обратиться за помощью.

Она слегка раскачивается из стороны в сторону.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Ты в порядке?

Она трясет головой, хмурится, стараясь восстановить равновесие.

— Все в порядке. Кажется, я подхватила какую-то простуду. Ничего особенного.

Я внимательно осматриваю ее в искусственном свете. Теперь, когда я более пристально смотрю на ее лицо, я замечаю, что она бледнее, чем обычно, и что ее щеки покраснели, потому что ей жарко. Я приподнимаюсь выше, так, что она слегка откланяется назад. Я кладу руку ей на лоб и сразу же убираю.

— Боже, ты вся горишь.

Джун начинает протестовать, но наша тренировка полностью вымотала ее и она снова покачивается, приложив руку ко лбу, пытаясь сфокусироваться.

— Я буду в порядке, — бормочет она. — Так или иначе, нам пора уходить.

Теперь я снова злюсь на нее, забыв все, через что она прошла. Идиотка года. Я кладу одну руку ей на спину, другой беру ее под коленями и поднимаю. Она прижимается к моей груди, ее лоб, кажется, просто пылает по сравнению с моей прохладной кожей.

— Тебе нужно отдохнуть.

Я заношу ее в одну из комнат бункера, аккуратно кладу на кровать и накрываю одеялом. Она смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц.

— То, что я сказала, я не это имела в виду. — Ее взгляд затуманивается, но чувство вины в нем остается. — О деньгах. И..... Я не…

— Тебя нельзя много разговаривать. — Я убираю мягкие волосы с ее лба, если она подхватила что-то серьезное, когда была под арестом? Чуму? .... Но она ведь из высшего класса. У нее должна быть прививка. Надеюсь. — Я найду для тебя каких-нибудь лекарств, хорошо? Просто закрой глаза. Джун качает головой, но не спорит.

Перевернув все в бункере, я, наконец нахожу небольшой пузырек с аспирином и возвращаюсь в Джун. Она выпивает несколько таблеток. Когда она начинает дрожать, я беру еще несколько одеял с соседних кроватей и укрываю ее, но это не помогает.

— Все в порядке. Я справлюсь, — шепчет она до того как я успеваю уйти, чтобы найти еще одеяла. — Не важно, какую кучу одеял ты найдешь мне просто нужно сбить лихорадку. — Она мгновение сомневается, затем берет меня за руку. — Можешь остаться со мной?

Ее слабый голос беспокоит меня больше всего остального. Я залезаю на кровать, ложусь рядом с ней на одеяло и прижимаю ее к себе. Джун слегка улыбается и закрывает глаза. Ощущение ее тела прижатого ко мне посылает волну тепла в каждую клеточку моего тела. Я никогда не думал описывать ее красоту как утонченную, потому что утонченная, не то слово которое подходит Джун... но сейчас, когда она слаба, я понимаю насколько хрупкой она может быть. Розовые щеки. Небольшие мягкие губы на фоне больших закрытых глаз, покрытых густыми черными ресницами. Я не хочу видеть ее такой уязвимой. Злость из-за нашего спора все еще витает где- то внутри, но сейчас я хочу забыть об этом. Споры только замедлят нас. Мы решим все проблемы между нами позже.

Медленно мы оба проваливаемся в сон.

* * *

Что-то выдергивает меня из сна. Какой-то пикающий звук. Я прислушиваюсь к нему некоторое время, прогоняя сонное головокружение, стараясь определить его место нахождения, затем тихо встаю с кровати, стараясь не разбудить Джун. Перед тем как уйти, я снова дотрагиваюсь до ее лба. Все еще небольшой жар. На лбу выступили бисеринки пота, а значит лихорадка начинает спадать.

Я иду на звук и захожу на кухню, затем замечаю небольшой мигающий маячок над дверью, ведущей в бункер. А затем чуть пониже него, вспыхивают ярко красные слова.

ПРИБЛИЖЕНИЕ — 400 ФУТОВ

Меня пронизывает страх. Кто-то должно быть идет по туннелю в сторону бункера: Патриоты или солдаты Республики. Не могу решить, что хуже. Я разворачиваюсь и бегу к месту, где оставил мешки с едой и водой, затем достаю несколько банок из одного из них. Когда мешок становится достаточно легким, я продеваю руки в веревки, завязывающие мешки и вешаю их себе за спину как рюкзак и бегу к кровати Джун. Она шевелится, издавая тихий стон.