Одаренные проклятием (СИ)

  - Не знаю... я проснулась, показалось, будто на меня что-то капает... - голос предательски дрожал, а мысли в голове затеяли такую чехарду, что мне еле-еле удавалось различить где кончается одна и начинается другая - кровь... и на потолке тоже кровь... потолок красный и обои немножко тоже... мне и показалось, что Петр Сергеевич... семью свою...

  Петр Сергеевич взвился, словно конь, на дыбы:

  - Да как ты, дурища, вообще до такого додумалась!..

  - Молчать!!! - гаркнул Валера так, что я поневоле спряталась за мощную спину Шерлока, а пес снова завыл. - А ты выгляни из-за моего пса и продолжай. Чем скорее мы с этим разберемся, тем раньше разойдемся по домам. Я бы, кстати, тоже перетрухал, если б спросонья кровавое пятно над головой увидел!

  - У нас Катя Сашу часто на ночь оставляла... у вас по ночам какие-то крики... шум... возня - я перестала узнавать собственный голос, язык еле ворочался - я думала, Петр Сергеевич выпьет... и в драку лезет... тетя Катя пару раз... с синяком за сыном заходила... ну я как кровь увидела...

  Продолжить мне не дали:

  - Да муж мой закодированный! Давно в рот капли не брал! А гремели мы, потому что ремонт делали. Днем оба заняты, потому ночью. А ребенку при ремонте быть необязательно. На меня тогда ваза упала. Глиняная! Оттуда и синяк! И не твое собачье дело, что у нас в семье происходит! Еще раз подобное выкинешь - в 'обезьянник' поедешь с разбитой мордой! - тетя Катя была так похожа на толстую суетливую курицу, что я вновь захихикала.

  Мадам Копытенко говорила что-то, но я не разбирала слов. По спине ледяной волной растекся пот, голову сдавил стальной обруч, всполохи черного пламени заполонили все вокруг, и всем, что еще связывало меня с реальностью, тоненькой ниточкой, были пальцы правой руки, вцепившиеся в мощную песью шею. Еще мгновение - и они бессильно разжались. Все ощущения пропали...

  И вдруг все изменилось. Откуда-то сверху льется вода. Я сижу на каменном полу, привалившись к стене. Наверное, надо мной окно - сверху слышен шум дождя, и мне за шиворот льется вода. Бр-р, холодная.

  Поначалу мне показалось, что я ослепла - со всех сторон меня окружала темнота. Но вот за окном сверкнула молния, на мгновение осветившая каменный пол, что немного успокоило. Противоположная стена и потолок комнаты по-прежнему прятались во тьме, но теперь я, по крайней мере, знала, что они есть. Я попыталась встать. Тело, отзываясь болью, повиновалось с трудом. Стиснув зубы, я все же поднялась, и стояла, вцепившись в каменный подоконник.

  За окном тоже стояла тьма, но ее часто-часто разрывали яркие всполохи молний, шумел дождь. Странно. Почему я не слышу раскатов грома? Я оглохла? Щелкнула пальцами. Да нет, со слухом все в порядке. Так, надо бы осмотреться и понять, куда забросила меня судьба. Но, стоило мне отойти от окна, голова тут же закружилась, а желудок снова подпрыгнул к горлу. Уцепившись за подоконник, я подставила холодным каплям голову и плечи. Волосы и трикотажная кофточка с длинными рукавами мгновенно намокли, но стало легче. Боль ушла, вместе с ней и тошнота. Остался лишь холод, ну да ладно. Все лучше, чем прежде.

  Дождь, однако, быстро кончился, и в просвете туч появилась луна, озаряя длинную равнину, далекие вершины горной цепи и гигантскую фигуру на одной из них, показавшуюся смутно знакомой: человек в плаще с капюшоном простирал вперед левую руку, а правая лежала на рукояти длинного меча, острием, достающего подножие изваяния. Волшебство витало в воздухе. Истукан светился: из-под каменного плаща вырывались короткие белые лучи, взвивались в разящих ударах, словно бы пытаясь разорвать каменный чехол, вновь и вновь набрасываясь на него и тут же пропадая во тьме. Свет бывает разный: огненный, электрический, солнечный или лунный, но такой я ни разу не видела. Отчаянно яркий и, казалось, живой, пульсирующий, будто вырванное из груди сердце, он словно бы обладал собственной волей. Только мертвому камню от этих укусов было ни жарко, ни холодно. И все яростные попытки ожившего света разбить свой величественный саркофаг и вырваться на волю были тщетны.