Одаренные заживо

Автобус новый: пахнет чехлами и освежителем. Мыльный такой запах, как в самолете. Прохожу в конец. Не желательно, чтобы кто-то мостился со мной рядом. Потом, когда все познакомятся, можно присмотреть напарника для тесного общения. Среди адекватных, разумеется.

Бросаю сумку на сиденье. Ага, порядок. В сетке для журналов пусто, запихиваю туда конверт из-под чебурека (прихватил в палатке и слопал по пути). Выкручиваю кнопку кондиционера. Реакции – ноль. Посылаю мысленный привет тренеру, он ведь меня сюда рекомендовал. Посидел бы он в этом пекле сам, каково?

Жарища жуткая. На улице попроще. Видно, все же употею. Снаружи движение. Новая девчонка, только что подошла. Вся в черном. Капюшон, рейтузы с мотней, кроссы. Волосы сбриты на висках. Пацанка. Сразу видно – дерзкая. Что-то вкручивает бедному Василию. Тот типа улыбается, но как-то вяло.

Закрываю глаза. Спать охота жуть. В голове крутятся слова моего тренера.

– Езжай. Тебя там прокачают.

Что он конкретно имел в виду? Какой-то новомодный спорт-лагерь? Остальные на спортсменов не особо-то похожи. Ладушки. Потом узнаю. Тренер сказал – надо, значит надо. Наш Сохатый не любит слов. Пункт назначения – деревня, полтыщи километров от Москвы. Значит, ехать допоздна. Смотрю в окно. От стекла немного прохладнее. Глаза как будто сами закрываются. Спааать… Вдруг – дикий визг! Подскакиваю, кручу башкой. Да нет, не человек визжал. Микрофон.

– Раз-раз! Как слышно?

Видимо, сегодня неудачное время по гороскопу. Спать мне так и не дадут.

– Прошу внимания!

Голос явно не Василия. Кого там ветром занесло? Ложусь бочком на сумку, слышу хруст внутри нее – зарядка? Козырек кепки? Ай, ладно. Выглядываю в проем.

– Я – ваш куратор. Вадимом Алексеевичем величать. Можно просто Вадим.

Высокий, спортивный и абсолютно лысый мужик. На Дуэйна Джонсона похож, только с бородой. Занимает весь проход, гора из мяса: смесь ковбоя с дальнобоем. Водит глазами по салону, щурится. Пошевелил губами, подсчитал по головам.

– Все на месте, отправляемся! Коротко расскажу о программе в пути, подробности получите по приезде.

Обшариваю взглядом спинки сидений. Не ясно, кто прячется за ними и в каком количестве. Кто сюда еще заполз, пока я тут дремать пытался? Здесь можно и сотню карликов при желании схоронить. Вон, вижу, торчит зачес блондина в поло. Модный, а то. Вижу панковский начес на голове девчонки-парня. Вижу сальные патлы курильщика. Остальных не видно совсем. Ай, ладно. На месте разберемся.

Автобус уже сворачивает на кольцо. Снова пытаюсь улечься. Свернуть рулоном толстовку, воткнуть между плечом и ухом. Вот так.

– … свежий воздух. Ближайшая деревня – Сипеловки. У воды, а это значит: рыбалка, купание, хор лягушек по вечерам и прочие романтические подробности, – добродушно басит в микрофон куратор. Под его бубнёж и засыпаю.

Легенды Дыры 20.. г., деревня Сипеловки

Динка выходит на порог, втягивает носом кисельный запах утра. Светлеет теперь рано, кажется, солнце и не садится вовсе. Обмакивается краешком в лес, как печенюшка в чай, и поднимается обратно, в небо. Вода сейчас – парное молоко. Кроны деревьев разбарабанило и они стали похожи на гигантские брокколи. Шишечки рогоза и осока – все кажется застывшим, как на фото, лишь волны, разбегающиеся от рук, не дают провалится в эту поленовскую тишь, стать частью полотна. Накупавшись вдоволь, Динка долго нежится у берега, лежа спиной на песке – вода покрывает живот и ноги, тычется в ребра, как щенок.

После завтрака (еда здесь всегда обильная и сытная, несмотря на протесты Динки) бабуля садится напротив, подпирает щеку рукой, долго смотрит.

– Не наскучило тебе со мной?

Динка знает, как бабуля радуется ее приездам. И боится этих встреч. Радость не требует объяснений, а вот страх… Бабуля боится, что Динке может надоесть в этой глуши. Динка обнимает старческие плечи, они кажутся совсем крохотными в захвате крепких девичьих рук.

– Что за глупости!

Верно, глупости. Она не преувеличивает. Выходов в свет ей хватает и в городе. Динка сюда не за этим едет. Ее тянет эта всепобеждающая тишь. Здесь она чувствует, как просыпается в ней что-то забытое, зарытое под слоем «нужно» и «нельзя».

– Сходила бы на дискотеку, что ль.

– Какие тут дискотеки? – Динка прижимается губами к теплой, в глубоких морщинах щеке. – Не с соседскими же парнями на кукурузном поле плясать?

Обе смеются. Разница между ней, городской, и местными очевидна. Парни поглядывают на Динку издалека, но подходить не решаются.

– Я тебе с соседскими и не предлагаю. Ди-джеи тут приехали, – бабуля произносит некомфортное ей слово как «дисшеи». – Музыка на выезде, что ли. Круглые сутки, говорят, музицировать будут. Даже ночью. Так что сходи, все равно покою не будет.

– Откуда узнала? – Динка знает ответ и заранее расплывается в улыбке.

– На заборе прочитала, – заговорщицки шепчет бабуля.

Они смеются. Шутка про забор – их личная. Семейная.