Одаренный Проклятием

подвал должен быть под всем зданием, а это максимум чулан.

Наверху хлопнула дверь.

-Влипли, - в полной тишине проговорила Лена.

На противоположной стене от лестницы в свете фонаря мелькнуло

три тени. Потом раздался щелчок, и в чулане загорелась одиноко висящая

на проводе лампочка, даруя каплю света.

-Неужели очередные ученики полезли искать это мифическое

приведение, - фыркнул где-то наверху директор.

-Уже четвертый раз за два месяца, - вторил ему женский голос.

-Влипли, - повторила Лена».

Да тогда нам досталось по крупному, как нам тогда казалось. Были

вызваны родители в школу. Проведено несколько воспитательных бесед, поставлен вопрос об отчислении. Сейчас это вспоминать довольно весело, но

тогда мы было напуганы не на шутку. Одна Настя вышла сухой из воды.

Даже я от нее не ожидал такого. Когда завуч спустился вместе с директором

в подвал, то нашел четверых насмерть перепуганных учеников. Настя, в это

время переворачивающая шкаф к верху дном в поисках «чего-то

интересного», была просто не замечена.

В который раз убеждаюсь, что девушка родилась в рубашке. Как ее

могли не заметить, до сих пор остается для меня загадкой. Везучая.

В кармане куртки завибрировал мобильный телефон.

-Как-то ты рано, - фыркнул я, ответив на входящий от Сереги.

-Мне нужна твоя помощь, - съязвил голос на том конце провода.

-А теперь по делу. Кто ты? И какого тебе от меня надо?

-Поднимайся! – заржали уже отнюдь не голосом друга.

Я хотел уже отнекаться, но короткие гудки не дали мне такой

возможности.

Циферблат на мобильном телефоне показал полпервого ночи.

Вздохнув, встал с лавки и вновь зашел в темный подъезд.

Тишина завораживала и даровала обманчивое спокойствие. Где-то там, за стенкой, уткнувшись носом в подушку, храпят и посапывают люди.

Многим из них снятся сны, которые к утру, они забудут. Возможно, есть и

те, которых мучает бессонница. Но сегодня их мало. Почти из-под каждой

двери сочится умиротворение и покой. Обволакивающие чувство я

30

постарался сбросить с себя у двери нужной мне квартиры. Но все попытки

были тщетны. Меня и самого клонило в сон, а сопротивляться было все

сложнее и сложнее.

В отличие от остальных квартир, из дома Прохорова веяло

приглушенным страхом. И опять же, смешанный с чем-то незнакомым, запах

смерти.

Если меня спросят, как пахнет смерть, то я не смогу им ничего

ответить. Это не передать словам. Это нужно почувствовать. Смерть пахнет

раскаянием, болью потери и ужасом. Можно сказать, что там присутствует

капля радости, но объяснить это явление не в моих силах. Запах смерти

опасен для меня. Он как наркотик. Привыкание означает гибель. И не

обязательно она будет моей. Я не хочу превращаться в чудовище, которое

умертвляет людей ради… аромата. Наверное, так и становятся

шизофрениками и психически неуравновешенными людьми.

Бронированная дверь была приглашающе распахнута. В квартире

царил полумрак, единственным источником света оказался ночник в

коридоре. Но все обволакивал невидимый для обычного человека черный

туман. Мне он даже показался осязаемым. Тут еще больше чувствовалось

присутствие чего-то иного. Это давящее чувство я узнаю из тысячи. Дышать

становилось все тяжелее, но я упрямо двигался вперед по коридору, до

спальни друга. Как и сама квартира, комната была распахнута, и опять же

горел ночник.

Прохоров безумно боялся темноты. Многие смеялись с этой фобии.

Вроде не маленький мальчик. И только я его понимал. Единожды спасшись

от смерти, пред тобой открывается завеса мира. Серега чувствовал, интуитивно, то же что видел я. И это его пугало еще больше. Он ощущал

присутствие чего-то иного, но не мог его видеть. Это была расплата за

выживание. Каждую ночь он засыпал с включенным светом. И каждое утро

просыпался в темноте. В ту ночь свет отключили по всему району. Видимо

это и послужило началом его смерти.

Я очнулся, когда перекидывал ногу через балконные перила.

-Черт! – вернувшись в комнату, я захлопнул за собой стеклянные

двери.

Медленно, стараясь не «влипнуть» в туман, подошел к стене и хлопнул

по выключателю. Как я и ожидал, свет не загорелся, лишь ночник чуть

сбавил яркость лампочки.

-Что тебе от меня нужно?

31

Включился стоящий до этого в углу вентилятор. Ветер поднял в

воздух бумаги с прикроватного столика. Листы бумаги закружились вокруг

меня. Когда этот вихрь опал мне в лицо врезался тетрадный лист в клеточку.

«Прекрати помогать»

Я сжал записку в кулаке и тихо, но четко проговорил в пустоту

комнаты:

-Покажись!

Вентилятор выключился, ночники мигнули и погасли. Я оглянулся, тьма ночи стала поглощать тьму тумана. Оно уходит. Это что и всё? Для

этого меня сюда столько звали? Кинуть в лицо записку?