Одаренный Проклятием

— Я не смогу отделаться от своего дара, понимаешь это? Теперь до конца свей жизни, я буду на побегушках у Смерти! Кстати, продолжительность моей жизнь так же зависит от моего подчинения! Да что же за судьба такая!

— Надо искать во всем позитив.

— Да в чем тут позитив то? — продолжала распыляться Олеся, — Одно дерьмо вокруг!

В подтверждение ее словам свернула молния.

— Вот теперь еще и гроза, — вздрогнув, буркнула она в унисон со звуком грома.

— Боишься грозы?

— Ничего я не боюсь, — огрызнулась она и вновь дернулась от небесной вспышки.

— Оставляй машину здесь, у меня переждешь стихию, — отстегиваясь, поставил я перед фактом говорящую.

Она не стала спорить, так как небесную гладь располосовала еще одна стрела.

Передо мной упала капля, распластавшись на асфальте мокрым пятном.

Это было сигналом к началу дождя. Вода забарабанила по крыше Олесиной машины. Девушка, кутаясь в прихваченную с собой, кофту, топала за мной, под защиту козырька подъезда.

— Ужасный день. Ужасный год. Ужасная жизнь.

— Эй, ты чего? — я затормозил, и девушка врезалась носом в мою спину.

— Идем уже, — пробурчала она, толкая меня к дому.

— Да иди я, иду.

Зато перед дверью моей квартиры затормозила сама Олеся:

— Я не пойду туда, видящий.

— Это еще почему? — я уже привык, что она игнорирует моё имя и перестал заострять на этом внимание.

— Энергетика, — коротко ответила она.

— М?

— Каждое жилище источает какую-нибудь энергетику. Спокойную или шумную. Радостную или печальную. Тут же ничего. Пустота. Будто давно никто не живет.

— Может, я уже мертв, — отшутившись, я отпер дверь и шагнул в прихожую.

— Ха-ха, — иронично фыркнула девушка, переступая порог, — Неужели ты сам этого не чувствуешь?

— Энергетику вещей я ощущаю смутно, лишь, когда она ярко выраженная. Или видна. А к своей квартирке я привык. Наверное, это тоже многое объясняет.

— Возможно, — говорящая поёжилась, как от холода, — Как только закончится гроза, я уеду.

— Хорошо, — я не стал с ней спорить, — Есть будешь?

— Нет, не хочу.

— Тогда хотя бы кофе.

Она обреченно вздохнула и пошла за мной в кухню.

Доставая чашки, я задал Олесе вопрос:

— Скажи, что ты для себя решила?

— Ты по-поводу моей «работки»? — вскинула брови девушка и, не дождавшись от меня ответа, продолжила, — Еще не знаю. Это сложно убивать невиновных. Убивать из-за какого-то идиотского баланса.

— А что если не убивать, а помогать, — выговорил я фразу, которая родилась еще в доме знающей.

— Что ты имеешь в виду?

— Ведь есть неизлечимо больные люди, которые мучаются и не могут спокойно умереть. Я подумал об этом, когда знахарка попросила тебя об услуге. Кто знает, что произошло бы с ней, не приехав мы тогда.

Олеся, закусив губу, посмотрела в окно на молнии, которые чертили свои узоры на потемневшем небосклоне. О чем она сейчас думает? На самом деле я понимаю как ей тяжело. Если я жил с этими странными умениями почти всю жизнь, то на нее все свалилось неожиданно. Если бы я только мог помочь ей.

— Я подумаю над твоими словами, видящий, — одарила меня улыбкой Нильская.

Поставив перед ней чашку с дымящимся кофе, я вгляделся в карие глаза говорящей. В них поселилась надежда. А это уже не может не радовать.

— Ты же уволилась с работы, что сейчас будешь делать?

— Я просто сменила один супермаркет на другой, — пожала она плечами, размешивая сахар, — Как удобнее находить новых жертв.

— Ты уже говоришь, как профессионал, — хохотнул я, а потом поник под тяжелым взглядом гостьи.

— А почему тебя так это интересует?

— Мы заговорили о работе. Саму жизнь ты зарабатываешь у Смерти. А на жизнь тебе хватает?

— По этому поводу можешь, не беспокоится, — наконец поняла меня Олеся, — Думаешь те люди, которых я погубила, платили мне только жизнями? Зачем мертвецу материальности?

Я подавился горячим напитком после таких откровений.

Солнце давно опустилось за горизонт, а дождь и не думал прекращать барабанить по окнам. Олеся вытребовала у меня плед и книжку Белянина, удобно устроилась на диване в зале и погрузилась в чтение. А я все не мог успокоиться после пережитого сегодня. Знахарка отдала добровольно свою жизнь, чтоб вселить надежду в говорящую. Неужели она посчитала это выше своего существования. Или и правда хотела уйти без боли, не отдав стервятникам силу. Этого я не узнаю никогда. Но все же «Спасибо, тебе, знающая»!

Когда я открыл глаза, было уже позднее утро. Видимо, я очень устал, раз заснул в кресле. Олеся, свернувшись калачиком, посапывала на диване.

Раскрытая «Сестренка из Преисподней» мирно валялась на полу. Подняв книгу, захлопнул ее. От резкого звука веки блондинки вздрогнули, и она испуганно уставилась на меня.

— Что за…, - заспанным голосом прохрипела она, а потом, по-видимому, вспомнила вчерашние происшествия.

— Доброе утро, говорящая.

— Доброе, — раздраженно отозвалась та.

— Что желаете на завтрак? — шутливо поклонившись, поинтересовался я?

Задумавшись, Нильская хмыкнула:

— Равиоли с грибами давно не ела. И белое вино семидесяти пятилетней выдержки, пожалуйста.

— Будет сделано, — отрапортовал я и отбыл на кухню.