Одаренный

Бецкой не стал поправлять ее. Пусть называет, как хочет, главное — чтобы дело делала.

— Это хорошо, что готова. Мне потребуется от тебя услуга.

— Да, господин!

— Насколько я знаю, ты уже участвовала в переносе сознания, — уточнил он.

— Да, Господин! Это было в самом начале, пару веков назад…

— Только не говори, что твоя сила за это время ослабла.

— Нет, Господин!

— Сможешь провести подобный ритуал? Только не в Круге, а одна?

— Да, Господин, смогу! Нужна еще минимум одна ведьма, равная мне по силе.

— Кого посоветуешь?

— Марьяна, тоже осела в Петербурге.

Бецкой порылся в памяти. Марьяна… Давненько он не слышал этого имени. Лет сто назад была амбициозной соплюшкой, поэтому ее он и не учитывал.

— Она хороша?

— Да, Господин!

— Хорошо. Давай свою визитку, я тебе позвоню, когда решу по дате ритуала. А, кстати, еще одно дело. У тебя рекламные проспекты есть?

— Да, конечно.

— Давай один. И слушай, к тебе зайдет вот эта девушка, — Бецкой показал на экране смарта фото. Вот что надо будет ей сказать…

— Ну и как тебе работается в «Древе»? — папенька сидел у камина с бокалом «Шустовского».

— Да ничего, — вздохнул я. — Вроде.

— Ты сам этого хотел, — усмехнулся он.

— Хотел-то хотел, но большего. Дали мне этот чертов допуск ученика с улицы… Даже до самых простых лабораторий не дают дойти. Мне же совсем другое интересно.

— Я поговорю с Кислицыным, чтобы он повысил твой допуск до третьего. Тогда в несекретные, но режимные лаборатории попасть сможешь.

— А до второго никак нельзя?

— Рано еще, ты пока там отработал только неделю. Но я говорил с Тоцким, он о тебе хорошего мнения.

— Вот как? Шпионят за мной и стучат тебе?

— Не шпионят и стучат, а наблюдают и докладывают! — многозначительно воздел перст папаша. — В конце концов, я должен знать все и обо всех, а не только довольствоваться твоими рассказами.

— И что там обо мне говорят? — мне было просто интересно.

— Экий ты, брат, любопытный! — усмехнулся папа. — Зачем тебе это?

— Чтобы не накосячить.

— Пока вроде нет. Тихий, спокойный, вежливый. Всегда держится с достоинством, от работы не отлынивает, справляется более-менее. Проблем нет.

— Ну если бы ты повысил допуск до второго…

— Раскатал губу, — хмыкнул папа. — Сразу разговоры пойдут, мол вон как, отец ему протекцию делает, тут люди с третьим по десять лет работают, а он вон раз — и в дамках. Нет, не буду я возбуждать нездоровый ажиотаж. Третья форма тебе нужна, даже Котельников подавал служебную записку, что четвертая мешает работе, не позволяя даже иметь доступ к ремонтируемой технике. Так что она у тебя будет.

— А разрешение на бессрочное нахождение в «Древе»?

— Зачем оно тебе? — выпучил глаза отец. — Ты что, прописаться там собираешься, что ли?

— Ну прописаться не прописаться, но иногда работа заставляет…

— Еще раз такое услышу — дам такого подзатыльника. И не только тебе, но и Тоцкому и далее по инстанции. Сверхурочная работа означает только одно — хреново вы работаете, если не справляетесь в течении рабочего дня.

— Не скажи. Иногда хочется и другим делом заняться. А дома я это сделать не могу. Ты же завернул мое предложение по поводу мастерской?

— У Горыныча поработаешь, если что. Что я, не знаю, что ли, что ты там у него всякой херней занимаешься? Беспилотниками и всякой левой электроникой, например?

Я с неудовольствием посмотрел на папашу. Ну правильно, такие вещи от нашей охраны утаить было невозможно, только дело времени.

— Ладно, — смягчился отец. — Скажу Кислицыну, чтобы он тебе дал возможность круглосуточного доступа в лабораторию. И еще в пару таких мест внутри, куда с твоей формой не попасть. Только особо не увлекайся — работа работой, но ночевать порядочный — гы-гы — молодой человек должен дома.

— Понял я, понял, — примирительно сказал я. — Буду.

Столь резкая смена образа жизни была вызвана одним — делать было нечего. Васька так и торчал на Северах, а Мария… Не знаю, что там вышло у нее с бабулей, но ее сослали в командировку в купеческую Москву. И вся неделя прошла без нее, и, похоже, пройдет не только она… Ориентировочно еще дней десять. Я понял, сколько она для меня значила только после того, как ее не стало рядом. Мы, конечно, перезванивались, но это было редко, она была чем-то там занята. Образовавшуюся после ее отъезда пустоту я и собирался заполнить работой, точнее, не только ей. Мне не давал покоя мой уровень, который я за неделю так и не смог измерить.

Ну и само собой, раздирало любопытство — что там прячут в красной зоне? Пока я только полунамеками-недомолвками выяснил, что это отдельная часть здания, занимающая первый и подвальный этажи. И доступ туда был разрешен только у первой формы, с четырьмя полосками на карточке. Ладно, третья даст мне возможность работать уже чуть глубже. По крайней мере, доступ до лаборатории нейрофизиологии, открытой ее части будет открыт.

На пороге возник лакей.

— Ваши Сиятельства, к молодому графу прибыли гости. Хотят личной встречи.

— Кто? — спросил папаша.

— Графиня Черская пожаловали, Ваше Сиятельство!

Я скорчил гримасу, как от зубной боли.

— Проводи ее в малую гостиную, пусть обождет, — сказал папа.