Одд и ледяные великаны

— Верно, — ответил Одд, — но я видел.

— Как?

Одд знал: было бы ошибкой упоминать озерцо в лесу, тем паче — тени на его поверхности. Он не сказал правды, но и ложью это не назовешь.

— Я видел это в глазах отца. Он любил ее, и несколько лет назад начал кое-что для нее вырезать из дерева, но не доделал, ушел в морской поход и не вернулся. А вчера вечером я доделал эту вещь вместо него. Поначалу я не знал, как она должна выглядеть, но потом увидел… В смысле, просто представил ее, мою маму, в тот момент, когда они встретились. Вдали от своего народа, от своего дома, она была храбрая, никогда не поддавалась страху и грусти.

Великан молчал.

Одд сказал:

— Ты сюда шел за красотой, правильно? И не можешь вернуться с пустыми руками.

Тут-то он и вынул из-за пазухи деревянную поделку. Ту, что начал резать его отец, а он закончил. Это была фигура, вернее, голова его матери — молодой, еще до его рождения. Ничего красивее Одд в жизни не делал.

Ледяной великан пригляделся к ней, и вдруг — на какой-то миг — по его губам скользнула улыбка. Он сунул вещь в кисет и сказал:

— Она… замечательная. И красивая. Да. Я заберу ее в Ётунхейм — она осветит мой зал. — Ледяной великан помолчал, потом спросил с заминкой: — Как думаешь, я должен попрощаться с Леди Фреей?

— А вдруг она на тебя снова накричит?

— Или станет умолять забрать с собой, — сказал великан. Одд мог бы поклясться, что при этих словах гигант вздрогнул.

Ледяной великан пошел прочь. Удаляясь, он прибавлял в росте. Сначала стал размером с холм, потом с гору. Потом поднял руку в серое зимнее небо. Рука растаяла в облаке…

— Думаю, надо погодку поменять, — сказал великан. — Чтобы не оставлять следов, чтоб никто за мной не увязался.

Одд не видел, что именно сделал Ледяной великан, но когда он опустил руку, начал падать снег — огромные белые хлопья кружились и плясали, скрывая очертания окружающего мира. Фигура неуклюже уходила все дальше в снежную круговерть.

— Эй! — крикнул Одд. — Я не знаю твоего имени!

Великан то ли не услышал, то ли не захотел отвечать, миг — и он пропал, растворившись в метельном мареве.

Глава 7 Четыре превращения

Его нашел Орел: мальчик сидел на стене, смахивая снег, чтобы не завалило совсем. Огромная птица села рядом.

— Все хорошо? — спросил Орел.

Спустились сумерки, и снегопад немного стих.

— Меня пару раз чуть не сдуло, — сказал Одд. — Я замерз. И уже начал волноваться, что проведу на этой стене остаток жизни. Но ответ все же «да, все хорошо».

Орел молча смотрел на него.

— Ледяной великан ушел, — сказал Одд. — Я заставил его уйти.

— Как? — спросил орел.

— Магия, — сказал Одд и улыбнулся, а сам подумал: «Если магия — это разрешать кому-то делать что он хочет и быть кем он хочет»…

— Спускайся, — сказал орел.

Одд глянул вниз, на заснеженные камни.

— Я тут не слезу. Разобьюсь насмерть.

Орел оттолкнулся от края стены и стал спускаться кругами. Вскоре, тяжело хлопая крыльями, вернулся с поношенным башмаком из мягкой кожи. Бросил его рядом с Оддом и снова улетел в заснеженные сумерки, и принес второй башмак, близнец первому.

— Они мне велики, — сказал Одд.

— Башмаки Локи, — сказал орел.

— А-а, те, что по небу ходят, — вспомнил Одд, обуваясь. Потом подхромал к краю стены — и остановился. Сердце колотилось как бешеное.

Он попытался прыгнуть, но ничего не произошло. Он не смог двинуть ни единой мышцей.

«Ну давайте же, — сказал он своим ногам — здоровой и второй, сломанной и искореженной, которая постоянно болела. — На вас волшебные летающие башмаки. Просто идите по воздуху, ничего с вами не будет».

Но нет, ноги не слушались, и он не мог сдвинуться с места. Он повернулся к орлу, который выписывал вокруг нетерпеливые круги.

— Не могу. Я попытался — не получилось.

Орел испустил крик, мощно замахал крыльями и поднялся в снежное небо.

Еще один крик. Одд оглянулся. Орел мчался прямо на него с распростертыми крыльями, широко открытым клювом, нацеленными на него когтями и бешено горящим единственным глазом…

Одд невольно отступил на шаг, и когти орла просвистели рядом, промахнувшись на толщину перышка.

— За что?! — крикнул он вслед птице.

Потом глянул вниз и увидел землю. Вовсе не под ногами. А очень далеко внизу. Он стоял в воздухе безо всякой опоры.

— Ох, — сказал Одд. Потом улыбнулся и заскользил по небу, будто с ледяной горки, вопя при этом что-то вроде «У-и-и-и-и!» — и приземлился легко, как снежинка.

Потом снова оттолкнулся и принялся подпрыгивать — на десять, двадцать, тридцать футов…

Он направлялся к деревянным домам — к Асгарду, и остановился, когда услышал мявкающие звуки наподобие кошачьих.

По описаниям Ледяного великана Одд воображал богиню Фрейю довольно-таки пугающей, но — ничего подобного! Она и впрямь была красавицей — с золотистыми волосами и глазами, синими, как летнее полуденное небо, ее улыбка — радостная, нежная и всепрощающая — согрела сердце Одду. От этой улыбки стало спокойно, и он рассказал ей все… или почти все.

Когда она поняла, кто эти три зверя, улыбка стала еще шире.