Одержимая тайным даром

Директор Театра мод Лена Иннокентьевна Голубь предложила отправить Кюннэй в Москву на конкурс «Мини-мисс Россия», и мы с радостью согласились: это же незабываемый праздник, возможность повстречаться с интересными людьми, познакомиться и подружиться с одаренными детьми из разных уголков России. Хоть Кюннэйка и не завоевала там титул «Мини-мисс Россия», дирекция поинтересовалась, готовы ли мы участвовать в конкурсе «Мини-мисс мира», который должен пройти в Турции. Дочка была очень рада, и осенью 2005 года мы отправились в солнечную Анталью.

За день до гала-шоу маленькие участницы должны были сами выбрать «Мини-мисс дружба мира», и они выбрали Кюннэй. Как нам потом сказали организаторы, подавляющее большинство голосов было отдано за нее. А на следующий день она стала «Мини-мисс мира», и ликование наше не знало предела. С большим удовольствием моя девочка участвовала во множестве конкурсов – пела, танцевала, дарила людям свое тепло и любовь. И они чувствовали это – домой она неизменно возвращалась с победой. Подтверждение тому – множество кубков, грамот, благодарственных писем. «Сибиряк года-2005», «Жемчужина России-2007», Гран-при международного конкурса «Звезды и звездочки Вселенной» в Лондоне в 2008-м – всего и не перечислишь.

Учась в среднем звене школы, Кюннэй снималась в короткометражных детских фильмах и роликах кинематографической смены лагеря «Кустук». Позже приняла участие в проекте НВК «Саха» «Новая песня», проявив себя в качестве вокалистки с собственной, ни на кого не похожей манерой исполнения. Будучи самой младшей из его участников, она, приложив всю свою энергию, все свои старания и стремление, запомнилась зрителю, и свидетельство тому – победа в одной из номинаций и спецприз журнала «Журфикс». Какое это было счастливое время, которое иногда возвращается ко мне во снах…

Этой лунной ночью – тишина и свет.

На искрящемся снегу я ищу твой след.

Иней на окне – сквозь него гляжу,

Ищу твою тень, но не нахожу.

С девяти лет дочка стала жаловаться, что у нее болит живот. Сколько мы ни ходили в Национальный центр медицины, там так и не смогли выяснить причину, а приступы с каждым разом становились сильнее. Классная руководительница Кюннэй считала это симуляцией: «Она просто-напросто учиться не хочет, вот и выдумывает себе болезни». Сейчас-то я понимаю, что это ее природный дар так заявил о себе, искал выхода. Через несколько лет безуспешных обследований Медцентр направил нас в Москву. И квота как-то быстро нашлась. Было это в середине июня 2012 года.

В Научно-исследовательском институте педиатрии и хирургии мне сказали: «Вашей дочери уже 15 лет, и сопровождающий ей не нужен» – и дальше приемного покоя не пустили. На второй день она должна была пройти компьютерную томографию, и я еще по дороге в больницу начала ей звонить, писать, но она не отвечала.

Добравшись до больницы, захожу в палату и вижу пустую кровать, только ее шортики с футболкой лежат, а соседи на меня не смотрят, глаза отводят. Сердце, почуяв беду, сильно забилось. Поспешила на медицинский пост – там никого, в ординаторской – тоже. «Куда все подевались?» – спросила я у одной женщины в коридоре. «В реанимацию побежали, – ответила она. – Ребенок во время компьютерной томографии в кому впал». Я похолодела…

Потом потянулись минуты ожидания у дверей отделения реанимации. Врачи выходили по одному, но никто ничего мне толком не сказал, я только поняла, что в кому Кюннэй впала внезапно, а причина неизвестна. Мне дали телефон отделения и сказали идти домой. Вечером того же дня во дворе ее деда в Верхневилюйском улусе внезапно умерла жеребая кобыла. Вот так стояла – и упала. И ни один зверек, ни одна птица не наведались к туше, чтобы полакомиться…

Едва дойдя до дома, позвонила в больницу. Мне сказали, что в девять вечера моего ребенка подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Ни свет ни заря я снова была в больнице, и снова мне никто ничего не говорил. От безысходности я даже в Якутск знакомым врачам звонила. Потом, раздобыв табуретку, поставила ее у самых дверей реанимационного отделения и села, плотно прижавшись спиной к стене и пытаясь наладить мысленную связь со своим ребенком, уловить хоть какой-нибудь отклик. Она обязательно почувствует, что мама рядом, и тогда я смогу вытянуть ее…

Никто меня с моего места не прогонял, я сидела там, сосредоточившись на одной-единственной мысли: «Живи, мое солнышко, только живи!» – и не сразу заметила, как ко мне подошла повар с тарелкой супа. Поначалу я отказывалась, говорила, что мне сейчас еда в горло не полезет (да так оно и было), но она, проявив завидную настойчивость, почти силком накормила меня: «Как ты за дочкой после реанимации ухаживать будешь, если от голода обессилеешь?» А потом сказала, что когда-то жила в Якутске, сейчас вспоминает те годы и очень скучает. Эти слова были словно бальзам на душу, я будто от самого близкого и родного человека слова поддержки услышала…