Одержимость

— Да, да. Мой старый бедный Ганс… — она потянулась за сигаретой, прикурила и выпустила струю дыма. У нее была привычка не оканчивать предложения, но тем не менее смысл их был абсолютно ясен. Годы сгладили отношения между Пигмалионом и Галатеей. В своей верности доктору Рейхману она прервала медицинскую карьеру терапевта. Я думаю, что у них это началось с его первого визита в Сан-Франциско. Они так и не поженились — доктору пришлось бы преодолевать такие рогатки, о которых в Америке остается только догадываться. Фрау Рейхман была примадонной Венской музыкальной комедии. В свои пятьдесят она была извращенной, избалованной и жеманной. Думаю, Эрика достаточно хорошо с ней познакомилась.

— Он становится старым и ленивым. Он уже не практикует, а только консультирует и пишет книгу о демонах.

— О чем? — с удивлением спросила я.

— Это не значит, что он верит в них, верят только богатые. И все же это темное дело. Я уже говорила, что это профессионально опасное занятие.

— А что это за демоны? — спросила я, пытаясь выправить запутанный способ, которым Эрика выдавала информацию. Возможно, он и помогал ей в работе с утонченными душами артистов, но в обычной беседе был явно не к месту.

— О Боже! Ну, разные там тигры — оборотни, китайские духи — лисы и так далее. Сейчас Карибские демоны, год назад, как видишь, был Юкотан. — Она махнула рукой в сторону одной из каменных скульптур.

— Это Бог — ягуар, владеющий подземным миром, — сказала она, — а это его алтарь. В углублении находятся человеческие сердца.

Я убрала пальцы с морды скрюченного каменного монстра. Мне пришло в голову спросить, как ей удалось вывезти их из Мексики. Мне казалось, что вывоз этих штук оттуда всегда был запрещен. Правда, я долгое время жила с учеными, а ученые всегда настолько увлечены своими исследованиями, что не слишком хорошо разбираются в законах.

— В любых джунглях можно найти тропинку, — сказала Эрика, как бы читая мои мысли. Несмотря на свою запутанную логику, она была чрезвычайно проницательным и высокопрофессиональным психиатром.

— Расскажи мне поподробнее, что там опять произошло с Джоэлом.

К тому моменту, когда я закончила, Чарльз успел принести поднос и выйти, а Эрика уже стояла у телефона и разговаривала со своим приятелем, который работал штатным психиатром в госпитале Бельвью. Ожидая окончания их беседы, я пыталась разглядеть свой дом через запотевшее окно террасы. Мы жили всего в двух кварталах от нового дома Эрики. Она наконец повесила трубку и сказала:

— Ему уже лучше.

Я даже не подозревала о своем напряжении до тех пор, пока не расслабилась. У меня даже ослабли колени.

— Когда я смогу увидеть его?

— В любое время. Его перевели из палаты беспокойных больных в первую палату релаксации. Она на первом этаже. Я заказала для тебя пропуск.

Не помню, чем кончился мой визит: мне очень хотелось увидеть Джоэла. Наконец Эрика вызвала Чарльза, который тут же появился в дверях, как чертик из коробочки. Он проводил меня через заснеженную тропинку в дом, где мы прошли через комнаты Эрики. Вещественные иллюстрации к книге доктора Рейхмана были видны повсюду. Маска приверженцев культа леопарда и шелковый флаг почитателей Водуна украшали ее спальню, а в коридоре, возле туалета, стоял ритуальный барабан, украшенный человеческими челюстями. Чарльз подал мне пальто, я опустила руки в рукава и достала шарф. Только тогда я вспомнила, что не все рассказала Эрике. Мои пальцы напряженно нащупали нож с выкидным лезвием.

Согласно теории психоанализа, человек забывает только то, что подсознательно хочет забыть. Я думала об этом на пути в Бельвью. Интересно, если бы Эрика знала о ноже, могло ли это повлиять на ее желание помочь освобождению Джоэла?

Четыре.

Даже за дверями палаты релаксации было неспокойно. Я нажала на кнопку звонка, и, ожидая пока мне откроют дверь, прочла на стене предупреждение о том, что пациентам нельзя передавать спички, стеклянную посуду и бритвы. Коридор, в котором я стояла, был доведен до разрухи. Часы на стене не имели стрелок, указатель этажей над лифтом был разбит. Полотняный контейнер с надписью «Психиатрическое отделение» валялся под грудой мусора и окурков.

Когда за дверью кто-то забормотал, я ответила:

— У меня пропуск на посещение Джоэла Делани.

Это было не самое удобное место для беседы, и, кроме того, мне показалось, что я беседую с кем-то из пациентов. Но вскоре, после недолгого ворчания, ключ в замке повернулся и меня оглядел один из санитаров. Когда я вынула пропуск, он ловко схватил его и снова захлопнул дверь, совсем как маленький хищный зверек, прячущийся в норке. Я снова томилась в ожидании. Но пока я думала, звонить ли мне или нет, мой пропуск уже изучили. Санитар широко открыл дверь и пригласил меня войти. Когда я вошла, дверь за мной накрепко заперли.

— Ждите здесь, — сказал он и оставил меня наедине с пациентами.