Одержимость

А в три часа пополудни вдруг выяснилось, что Генеральный должен ехать на межведомственное совещание в Совете безопасности, и, разумеется, ехать туда без своего помощника он не собирался. Турецкий, однако, категорически заявил, что плохо себя чувствует и никуда не поедет. Генеральный был, как минимум, расстроен, а то и рассержен, без своего помощника он обычно ни на какие заседания не ездил. Но Турецкий настоял на своем, резонно предположив, что министры, их замы и помощники вполне продуктивно могут толочь воду в ступе и без его участия. На самом деле Турецкий чувствовал себя совершенно нормально, но он обещал Воскобойникову, что примет его, и намерен был сдержать слово.

Ровно в пять часов вечера заместитель председателя шахматной федерации приехал на Большую Дмитровку.

— На что жалуетесь, больной? — весело спросил Турецкий.

— Ох, как вы это верно подметили, — пожаловался Воскобойников. — Больной — очень подходящее слово. Вам, как особе, особо приближенной… наверное, известно: дело закрывают. Все. Самоубийство.

— Простите, я не совсем…

— Да, конечно, я понимаю, у вас наверняка своих забот предостаточно, и я, конечно, не за тем к вам пришел, чтобы первым узнать о результатах следствия. Я просто все еще не могу прийти в себя, и в федерации такая нервическая атмосфера, и пресса как с цепи сорвалась…

Из сумбурных и не всегда внятных обрывков Турецкий наконец выяснил то, что, по мнению Воскобойникова, было известно любому и каждому. Вчера утром, выбросившись с шестого этажа гостиницы «Хилтон», погиб наш гроссмейстер Богдан Болотников — чемпион мира по какой-то там версии, молодой, гениальный и все такое. Болотников вместе с еще одним молодым и гениальным по фамилии Мельник играл против русского шахматного компьютера, проиграл две или даже три партии, впал в депрессию и, видимо, потому покончил с собой.

Александр Борисович сварил гостю кофе, плеснул в него, не скупясь, коньяку, и Воскобойников в конце концов успокоился и продолжил уже четко и без лишних эмоций:

— Все идет к тому, что дело будет закрыто. Не сегодня, так завтра. Насколько мне известно, никаких сведений, противоречащих версии самоубийства, у следствия нет. Но руководство Шахматной федерации интересуют причины произошедшего. Никаких разумных объяснений. И что самое неприятное, перед смертью Болотников упоминал, что «Владимир I» по ходу игры оказывает на него психологическое давление. Сегодня в федерации дошли уже до того, что совершенно серьезно обсуждали: а не довел ли Болотникова до самоубийства компьютер? Естественно, требовать продолжения следствия на этом основании невозможно. Шахматная федерация РФ не может позволить себе выглядеть смешно. А ведь проблема еще в том, что на карту поставлены престиж страны и большие деньги. Разработку компьютера финансировали несколько крупных российских компаний, рассчитывающих на дивиденды. Предполагалось, что «Владимир I» утрет нос немецким и американским «Фрицам» и «Deep blue». Кроме того, неясно, что делать с немалыми «призовыми». Конечно, у нас есть рычаги давления на Мосгорпрокуратуру, ведущую дело, но быстрое завершение следствия — возможно, лучший вариант. И уже потом без шума, не привлекая внимания прессы и общественности, хотелось бы все-таки разобраться…

Турецкий слушал внимательно, легонько постукивая карандашом по столу. Наконец он кашлянул, и Воскобойников тут же остановился.

— Георгий Аркадьевич, я был бы рад вам помочь, но боюсь, вы все-таки обратились не совсем по адресу. И я понимаю, и вы понимаете, что реальных оснований, фактов, с которыми можно идти к следователю, нет. Но я могу дать вам хороший совет.

— За этим я к вам и пришел.

— У меня на примете есть хорошее частное охранное предприятие, качество их работы проверено и…

— При чем тут охранное предприятие? — удивился Воскобойников. — Нам телохранители не нужны, у нас проблемы иного рода, Александр Борисович. Это что, просто неудачная шутка, или вы полагаете, нам, федерации, нужно опасаться за свою безопасность?!

— Я понятия не имею. Только вы меня не так поняли. Частными охранными предприятиями сейчас называются детективные, или, если угодно, сыскные агентства, понимаете?

Воскобойников закусил губу и посмотрел в потолок, причем смотрел он туда так долго, что даже Турецкий невольно поднял взгляд. Ничего особенного, потолок как потолок, сто раз он на него смотрел.

— Видите ли, Александр Борисович, — сказал Воскобойников голосом, каким ассистент хирурга сообщает родственникам, что операция прошла не так, как планировалось, — видите ли, это то, чего я хотел бы как раз меньше всего.

— Вы меня совсем запутали. Вы же только что сказали, что вам нужно негласное расследование всех деликатных обстоятельств, ну и так далее…