Одержимость

У Амриты чуть не сорвался с языка вопрос, откуда Минкс все это узнала. Ведь они знакомы всего несколько часов. Однако благоразумие взяло верх, тем более, что у нее успело возникнуть твердое ощущение, что не стоит проявлять излишний интерес к делам новой приятельницы.

* * *

Каран придирался к каждой мелочи, не скрывая своего раздражения и недовольства. Амрита наблюдала за его работой. Не скажешь, что особенный красавец, но в нем было нечто, приковывающее внимание, он весь — как пружина, туго скрученная из скрытой ярости и какой-то болезненной щепетильности. В его присутствии люди чувствовали себя неловко, будто в чем-то провинились перед ним. Он редко смеялся. Да и улыбался-то редко. Но всегда был неизменно вежлив, порой до тошноты. Амрита удивилась, когда он преувеличенно резко отреагировал на ее невинный вопрос. Она решила не соваться к нему лишний раз, ну хотя бы на этой съемке. Зачем нарываться, если человек явно звереет от невинной попытки завязать с ним ни к чему не обязывающий разговор. Амрита сосредоточенно изучала его близко посаженные темные глаза, нос с горбинкой, резко очерченный рот, черные шелковистые волосы, собранные в хвост. Украдкой вздохнула, увидев его красивые ухоженные руки. Видавшие виды шлепанцы-чаппалы не скрывали идеальной формы ступней. Амрите всегда нравились мужчины с красивыми руками и ногами, которые следят за собой. Они напоминали ей отца, необычайно взыскательного ко всему, что касалось собственного гардероба и внешнего вида. Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Каран напоминал опасную змею и при этом был молчалив как рыба. Отец, тот совсем другой — со своим провинциальным говорком, непритязательным юмором и некоторой деревенской церемонностью, — но все это Амрита так любила.

— Повернись налево, не так сильно, опусти подбородок, у тебя блестит нос, втяни живот, — то и дело командовал Каран. Амрита всегда беспрекословно следовала указаниям фотографов. Но сейчас Каран явно перегибал палку. Фредди пытался разрядить атмосферу своими шуточками, и народ вокруг корчился от хохота. Но у Карана ни разу не дрогнули даже уголки губ. В перерыве между дублями девушка подошла к нему с чашкой кофе.

— Неужели так трудно сказать доброе слово? От вас не убудет, а мне было бы приятно.

Каран на секунду немигающе воззрился на нее и огрызнулся:

— Я здесь затем, чтобы фотографировать, а не делать комплименты. Вам делаете свою работу, и вам за нее платят. Не знаю, с кем вам доводилось работать, но для меня модель — это лишь объект перед камерой. Не более. С тем же успехом на вашем месте могла бы быть ваза с цветами или кусок льда.

Чутье подсказало Амрите, что сейчас не время. Она включила все свое обаяние и примирительно мурлыкнула:

— Ш-ш-ш, не кипятитесь, какой вы, однако, бука. Я всего лишь хотела с вами подружиться. У меня такое чувство, что в будущем нам придется часто работать вместе.

Студию прорезал вопль Фредди:

— Детка, иди сюда, тут сладкое дают!

Амрита махнула Карану рукой и подмигнула.

Она была уверена, что фотографии получатся — высший класс. Просто люкс. И она никому не позволит себя третировать, будь он хоть семи пядей во лбу. Ей нужно начинать решительную кампанию по восхождению на олимп. Она еще покажет этим бомбейкам. Эти заносчивые фифочки считают ее неотесанной деревенщиной, они общаются на каком-то птичьем языке, который сразу и понять-то нормальному человеку невозможно, сплошные сленг и ругань. К ним не подступишься, они и близко никого не подпускают к своему кругу. А в чем они ходят! Те лоскутики, которые якобы называются платьями, почти ничего не прикрывают. Бесконечно курят. До Амриты доходили дикие истории о том, как эти барышни проводят вечера. Ей страшно хотелось увидеть все своими глазами, но никому даже в голову не приходило ее пригласить. Ее мирок ограничивался облезлой комнатушкой у миссис Пинто и гримерками агентств.

Скоро все изменится. Амрита не станет всю жизнь сидеть и ждать у моря погоды. Ей нужен хотя бы один удачный показ. Нет, не просто удачный, а такой, после которого ее узнают и запомнят.

* * *

Выбравшись из агентства по темной узкой лестнице почти на ощупь, она удостоверилась, что уже совсем темно, и решила поймать такси. Почти десять вечера. Значит, она отработала двенадцать часов подряд, если не считать коротенького перекуса, состоящего из непропеченной досы[5] и тепловатого чая. Амриту пошатывало от голода и усталости. Может быть, миссис Пинто разогреет баранину-карри?

Она вышла на грязную вонючую улицу. Тоска…

Тут ее глаза уловили какое-то движение в воздухе. В ее сторону плыли колечки сигаретного дыма. Минкс стояла, прислонившись к витрине магазина, держа в зубах неизменную «Cartier». Амрита поняла, что очень рада ее видеть. Прежде всего теперь можно сэкономить на такси, а это целых пятьдесят баксов. Она благодарно просияла, Минкс забрала ее вещички и погрузила в машину.

— Куда прикажете отвезти, принцесса? — Улыбаясь в ответ, Минкс распахнула пассажирскую дверцу своего джипа.

4