Одержимость

Открыл дверцу. В тот же момент мой вчерашний спаситель силой захлопнул ее и взял меня под локоть. На секунду наши взгляды встретились. Впечатляет. Злой. Глаза уже не серые, а черные.

— Эй, мужик! — парень в кабриолете явно возмутился.

— Потухни и вали отсюда!

Никитин потянул меня к себе, а я и не думала сопротивляться.

— Эй, отпусти девочку.

Тот хотел выскочить из машины, но Никитин посмотрел на него исподлобья.

— Не советую вмешиваться, — прозвучало убедительно, даже для меня. Парень пожал плечами и укатил. Лёша тряхнул меня за плечи, и волосы волной упали мне на глаза. Я улыбалась.

— Ты! Ты что творишь? — рявкнул он, — Ты хоть знаешь, что здесь за район? Тебя мама с папой не учили, не садиться к чужим в машину?

Вот он — момент. А теперь, давим на жалость.

— У меня нет мамы с папой, придурок. Отпусти.

— Так, пошли. Поговорить надо.

Бинго. Он тащил меня обратно, а я упиралась, что есть силы. Упала, разодрала коленку, тогда он перекинул меня через плечо и понёс по ступенькам. Толкнул дверь ногой, запер изнутри. Занёс меня на кухню и усадил прямо на стол. Оперся на руки по обе стороны от меня и смотрел мне прямо в глаза. Я всегда выдерживаю подобные состязания «кто кого пересмотрит», так что и в этот раз он первый отвёл взгляд.

— Давай, Кукла, рассказывай, кто ты? Только честно.

— А за вранье ты отрежешь мне язык?

На секунду его глаза вспыхнули. Потому что когда я это сказала, я провела кончиком языка по нижней губе.

— Нет, я дам тебе по заднице.

Во мне все всколыхнулось, обожгло низ живота. Почему-то представила себе, как его смуглые пальцы ложатся на мой белый зад, и стало трудно дышать.

— Дай, — сказала я, и он судорожно выдохнул. Похоже, хорошее воображение здесь не только у меня.

Никитин молча меня разглядывал, пока я, пользуясь моментом, схватила сигарету из пачки на столе. Молниеносно отобрал, сломал и швырнул на пол.

— Рассказывай, — прозвучало властно. О, у меня для тебя есть история. Несколько, на выбор. Не подкопаешься. Даже с твоими связями.

— Что рассказывать?

— Все.

— С чего начать?

Смотрю ему в глаза, и он снова щурится, сам закурил, затянулся сигаретой очень сильно. Но почему у меня от этого сносит крышу? Ведь ничего особенного. А меня просто потряхивает, когда он курит.

— Начни сначала. Кто? Откуда? По-порядку.

— Ты собирался на пробежку.

— Я передумал. Давай, солнышко. Я слушаю. Внимательно.

Черт. Меня, оказывается, прёт, когда мне приказывают. Ничего подобного раньше за собой не замечала.

— Мама и папа алкоголики. Сдохли лет пять назад. Воспитывалась в интернате. Год назад сбежала. Жила у кого придётся. Работала на Гошу. Все. Ничего интересного.

— Кем работала? — напрягся, ожидая ответа.

— Торговала. Курьер. Не наркота, не ссы.

— Разговаривай нормально.

Ладно. Нормально, так нормально. Я подстраиваюсь под тебя, милый, как ты, так и я. Тем более, мои ровесники тоже так разговаривают.

— Если ты имеешь в виду проституцию — нет, не было. А в стриптизе танцевала. До недавнего времени.

Он стукнул кулаком по столу.

— И куда мир катится? А школа?

Милый, какая школа? У меня с четырнадцати частные уроки в спец заведении.

— Нет школы. Год, как нет.

— Живёшь где?

— Квартиру снимала. Как Гоше задолжала, меня выперли. Теперь нигде не живу.

Он молчал. Долго.

— Паспорт есть?

— Нет. Меня вообще, вроде как, нет.

Он думает, напряжённо. Курит одну за одной.

— Значит так, Кукла. Остаёшься пока здесь. Живёшь по моим правилам.

Я кивнула и потянулась за сигаретами, но он ловко схватил пачку первым.

— Забудь. С сегодняшнего дня ты не куришь.

— Совсем? — я надула губки.

— Совсем. Куплю тебе пластырь, жвачку, и ты бросила.

— Нахрен тебе это надо?

Он усмехнулся. Красивый…офигительный.

— Я так решил. Достаточно?

Более чем. Это круче, чем я могла придумать. Это моя победа. Первая и, я думаю, совсем не последняя.

Напряжение немного спало, пока Никитин не открыл верхний шкафчик и не достал бинт, вату, перекись и йод. Вот хрень. Я это с детства ненавидела. Подорожник — самое лучшее лекарство. Ну, перекись. Только не это. Не йод. Я поёжилась.

— Дай коленку. Намазать надо.

— Не надо, — сказала упрямо и внутренне сжалась. Он схватил меня за лодыжку, удерживая ногу на весу. На секунду замер, и когда я поняла почему, у самой пересохло в голе. Он увидел мои трусики. Белоснежные, с кружевами.

— Не дёргайся, — сипло скомандовал и плеснул перекись на коленку. Подул. И я улыбнулась. Как трогательно. Словно я, и правда, для него ребёнок. А потом намазал йодом и снова подул. Я смотрела сверху вниз на его лицо, на ресницы, бросающие тень на щеки, на сильные пальцы, сомкнувшиеся на моей лодыжке, и даже не почувствовала боль. Меня скручивало внутри, нервы натянулись до предела. Представила, как пальцы, лаская, поднялись выше…Господи. Мысленно я уже застонала. Без вариантов, я хотела всю теорию применить на практике именно с ним.

— Щиплет? — снова подул.

— Да… больно…мне нравится.

Резко вскинул голову. В глазах полное недоумение.

— Что нравится? Когда больно?

— Когда ты держишь меня за ногу и дуешь. У тебя такие губы… это чертовски сексуально. Хотя и когда больно, тоже нравится.