Одержимость

Ненависть, ярость дикая потребность в ней и от скольжения языка у неё во рту срывает последние тормоза. Целую ее как голодный зверь, кусая губы, притягивая за волосы в дикой потребности брать. Все отнимать. Забирать, отрывать кусками чужое…то, что должно было быть моим и не стало. Она отвечала с какой-то отчаянной страстью, сжимала сильнее, и я усиливал хватку, давил до хруста. Она задыхалась, а я не давал дышать, пил ее, высасывал как жизнь по глотку каждый вздох. Никогда меня так не лихорадило от поцелуя, я ждал этого вечность, а теперь все…моё…моя. Не мог остановится. Поднял ее вверх, чувствуя, как она обхватила мой торс ногами. До боли захотелось оказаться в ней, ворваться вот так, в одежде, у этих дверей, врезаться в ее тело, забыться, сдохнуть в агонии наслаждения. Она лихорадочно гладила мои плечи, впивалась ногтями в мою спину, и я слышал, как крики клокочут у нее в горле, как и у меня, готовые разодрать тишину, а вместо них лишь тяжёлое дыхание и отдалённые звуки музыки. У меня голова кругом, все внутри жжгло от яростного желания…от дикой первобытной жажды.

— Сумасшедший, — застонала тихо, когда я закусил сосок сквозь тонкую материю платья, потёрлась об меня, а мне казалось я разорвусь от потребности взять ее…сейчас…

— Машааа, — слышу свой хриплый голос.

— Мне надо идти…, пожалуйста… — умоляла, а сама прогибалась навстречу, а я отпустить не мог, жадно искал ее губы и снова терзал, сминая тело жадными руками, сдавливая бедра в изнеможении прижимаясь лицом к ее груди.

— Иди…давай, — вдавил сильнее в стену и проник пальцами под мокрые трусики, от горячей влажности ее плоти стиснул челюсти до хруста.

— Отпусти…

— Сейчас, — голос срывался на хриплый стон, когда проникал в неё пальцами, и она дёрнулась в моих руках, запрокидывая голову, — отпустить?

— Дааааа, — задвигал рукой яростней, закрывая глаза, уткнувшись лицом ей в шею, покусывая нежную кожу в диком желании пометить. Мог бы — заклеймил. Везде вырезал — МОЯ.

— Отпустить?

— Нет…

Вцепилась в мои волосы, закусила губу. В этот момент раздались шаги за дверью, я резко накрыл ее рот ладонью, и мы замерли. Кто-то подёргал ручку кабинета. Я судорожно сглотнул и вдруг почувствовал, как она сокращается вокруг моих пальцев, резко посмотрел ей в лицо и с дикой болью неудовлетворённого желания увидел, как закатились ее глаза, она закусила мою ладонь, кончая как раз в тот момент, когда ручка кабинета беспрерывно дёргалась под чьим-то натиском.

Бл***ь я сходил с ума и в тот же момент слушал, что происходит за дверью, глядя на бледное лицо Маши, на ее подрагивающие ресницы и затуманенный взгляд. Я все ещё зажимал ее рот рукой и мне казалось, что более изощрённой пытки я уже не испытаю никогда. Хотя с ней все превращалось в невозможную, смертельную боль, даже желание и похоть становились невыносимыми.

— Да, кабинет закрыт. Мне показалось, что там кто-то есть. Все чисто Алексей Дмитриевич. Я поищу ее в саду. Нет…Лёшу не видел. Да, конечно, найду, скажу, что вы ждёте ее в спальне.

Шаги начали удалятся, и я отнял руку от ее рта. Мы долго смотрели друг другу в глаза, пока Маша вдруг не взяла мою ладонь и не облизала каждый из пальцев, которые только что побывали в ней и блестели от влаги. Я стиснул челюсти в изнеможении прижимаясь лбом к прохладной двери. Чувствуя, что меня вот-вот разорвёт на части.

Маша обхватила моё лицо ладонями.

— Здесь нельзя, — прошептала с омерзительным сочувствием.

Посмотрел на неё и в горле застрял ком. Какая же дрянь…порочная, развратная дрянь получила то, что хотела. Получила дозу моей слабости, мой срыв, мой кусок боли. Я резко сбросил ее руки и сжал запястья.

— Нигде нельзя…ты же замужем. Забыла?

Ударил словами и с триумфом увидел, как она поморщилась.

— Не забыла.

— Вот и хорошо, что не забыла. Давай, тебя уже ищут. Пора в постельку. Муж ждет.

Меня разламывало от дикой ревности, бешеного желания разодрать на ней одежду и оттарахать или избить сейчас до полусмерти. До встречи с ней я никогда не мог поднять руку на женщину. Сейчас я ловил себя на мысли, что мог бы ее задушить.

— Перестань.

— А я ещё не начинал.

Выпустил из объятий и инстинктивно подхватил, когда она пошатнулась.

— Лёша…

— Молчи…ни слова.

Смотрел на неё бледную, с затуманенным взглядом, растрепанную и с ненавистью думал о том, что сейчас она пойдет к нему. Схватил пятерней за лицо:

— Почему? Почему он?

— Так получилось, — ее подбородок дрогнул. Играет? Сожалеет?…Или, бл**ь, издевается?…

— Любишь его? — сорвалось, само собой.

— Так получилось… — повторила и в глазах блеснули слезы.

Она повернула ключ в дверях, а я обнял ее сзади и зарылся лицом в ее волосы, закрыл глаза изнемогая от этого запаха. Так пахнет счастье. Недосягаемая мечта.

— Любишь, Маша? Просто ответь…да или нет.

Она замерла, запрокинула голову прижимаясь ко мне спиной. Молчит.

— Любишь? — сжал сильно, до хруста, — Любишь…его?

— Да, — сдавленно, как рыдание.