Одержимость. Книга первая

Синицын нёс свою ношу молча, без нареканий и стонов, словно она была пушинкой, а не стасемидесятисантиметровой девицей с хорошей фигурой, но тяжёлой костью. Да что ему эта Ирка, он и машину наверное поднимет и не поморщится.

— А может не надо к врачу? Я их с детства не выношу, — девушка взирала на него своими бездонными глазищами, обвивая руками шею Евгения.

— А что так? Нехило в жопу укол засадили? Это многое объясняет, — с насмешкой выдал Бугай и продолжил свой путь к кабинету травматолога.

— Это объясняет то, почему ты так сходишь с ума по моей попке, — кажется, испуганный котёнок из канализации исчез, а вместо него явилась стерва, которую так и хочется бросить прямо на пол больничного коридора и уйти к чертям собачьим, пусть сама ползёт к доктору.

— Нет, это объясняет твою пожизненную одурь.

Цветочкина улыбнулась.

— Дикарь мой! Псих мой бородатенький! — вопиюще-нагло она стала ласкать его лицо, зарываясь пальчиками в бороду.

Синицын сглотнул и уставился на неё.

— Ты и башкой тоже стукнулась?

Но Ира пропустила его колкость мимо ушей и продолжила изливать на несчастного Женьку свою непонятно откуда взявшуюся нежность.

— Бугай, ты вообще что ли нюх потерял?! Своих не признаёшь?! — на Евгения налетел мужчина со страшным, изуродованным лицом. Похоже на ожог. При чём на пол лица, которое и лицом то язык не поворачивается назвать. Цветочкина даже вздрогнула от его вида и сильнее прижалась к крепкой груди своего спасителя.

— Муха? Ты какого хрена здесь потерял? — похоже, Бугай был не так рад видеть старого знакомого. Цветочкина буквально зашипела от того, как он непроизвольно впился пальцами в её рёбра.

— Да вот, одного из моих ребятишек помяли немного, я и привёз в больничку… Смотрю, ты не ты, — последнее слово он как-то странно протянул и немигающим взглядом уставился на девушку. — Твоя тёлка? Зачётная, — мерзко ухмыльнулся и прошёлся сальными глазёнками по её телу. Ирка сглотнула. Впервые в жизни ей стало противно от того, что на неё посмотрел мужчина.

— Моя! Ладно, некогда мне! — Бугай почти зарычал на того и двинулся дальше.

Цветочкина не видела злобного взгляда пущенного им вслед, не чувствовала боли в ноге, лишь грозное лицо мужчины, что только что назвал её своей.

— Не обольщайся. Я таким образом тебя спас, иначе была бы оттрахана сегодня во все дырки этим мудаком. Мне то до фонаря, родителей твоих жалко. Они же не виноваты, что ты одеваешься, как лахудра, — он кивнул на откровенную маечку Цветочкиной и та, придя в себя, утонула в океане разочарования. Всего лишь сделал одолжение…

Он ногой толкнул дверь кабинета и та буквально отлетела в стену.

— Здравствуй, Абрамыч! Тут вот принёс кучу несчастий на твою голову, — он посадил девушку на кушетку, где добрый дядя-доктор сейчас её полечит.

Из клиники парочка ехала молча, даже уже не отпуская в сторону друг друга колкие фразочки. За всю дорогу Бугай даже не взглянул на Иру, что казалось ей уж совсем жестоким. Зачем спасал тогда, если безразлична? Что за мужик такой непробиваемый!

Он припарковался у новостройки и повернулся к Цветочкиной. Наконец-то! Но весь жар в груди её поугас, как только она взглянула в эти безразличные пустые глаза.

— В общем так, Ира Цветочкина. Давай договоримся. Я постараюсь сделать так, чтобы мы больше не встречались на пути друг друга. А ты заканчивай мне названивать. Ты мне не интересна ни как девушка, ни как любовница, и даже просто видеть тебя я больше не хочу. Поэтому, не доводи до греха, отвали по-хорошему. Я предупредил. В квартиру тебя отнести, или сама доковыляешь? В конце-концов, всего лишь растяжение.

Ира больше не слушала его и не хотела слышать. Слишком больно от чего-то стало в груди. Открыв дверь, она вышла из автомобиля и похромала к дому.

Праздник удался на славу. Шумные гости то тут, то там ходили, пили, ели, общались. Кто с детьми, кто по-деловому забежал поздравить не столько малышку, сколько её влиятельного крёстного и чуть менее влиятельного, но не менее опасного папу.

Кинчева, созвонившись с подругой, успокоилась, поблагодарив Бога, что та хоть жива осталась, что с её характером и шутками казалось невозможным.

Арина не стала даже пытаться найти общий язык с незнакомыми ей людьми. К чему это, если они будут улыбаться ей лишь потому, что она девушка самого Ворохова. А кто об этом не знает, тот даже внимания на неё не обратит. Другое дело детишки. Им нет разницы, кто она, что одевает и чем питается. Она для них весёлая подружка, с которой с ума сойти как здорово играть в прятки. А посему девушка наплевала на все правила хорошего тона и сменив платье, подаренное Ильёй на простые джинсы и майку, пошла к детям, которые приняли её, как родную.