Одержимость Малиновского (СИ)

— Ты же знаешь, что если я за что-то берусь, то делаю это основательно. Так и тут было. Я узнал о том, что Ивана ещё в утробе матери изменили. Стал копать дальше, обнаружил других пострадавших от этого преступного эксперимента. Результаты были удручающие — мало кто выживал, а кому удавалась вырваться из лап смерти, сходили с ума. Были и те, кто в припадке ярости убивали — без разницы кого, бывало и близкие люди становились их жертвами. Представь мой шок, когда я понял, что Иван на тебе зациклился? И это было непросто влечение, тогда я думал, что это нечто тёмное. Ошибался. А потом и у тебя проснулись к нему чувства. Я переживал за него, но за тебя боялся больше. Ты же моя звёздочка, и я уже один раз чуть не потерял тебя. А тут такое… И в то же время чутьё подсказывало, что он лучше себе руку отгрызёт, чем причинит тебе боль. И всё же я надеялся, что твоя влюблённость пройдёт. Поэтому пустил через определённых людей слух, что Ваня с прислугой шашни водит и не пропускает ни одной юбки. Нет, у него, конечно, были женщины, но всё было совсем не так. Тебе было четырнадцать, когда он понял, что никто ему не нужен, кроме тебя. С того момента не одной бабы — как держался с его-то бушующими эмоциями, до сих пор для меня загадка. Так вот, когда он сорвался и поцеловал тебя, сам пришёл ко мне. Тогда он ничего о себе не знал, а я испугался за тебя до чёртиков. Ты же ещё подростком была, а он едва мог сдерживать себя — я видел, как Ивана ломало. Ну я и вылил ему почти всю правду на голову, думал, хоть это приведёт его в чувства. А он ни в какую, люблю, говорил, готов сдерживать себя, пока ты не вырастешь. Тогда я ему другой аргумент: мол, ты детей не сможешь ей дать, неизвестно, что от тебя родится. А он, знаешь, что ответил? — спрашивает отец глухим голосом, а я ничего сказать в ответ не могла, предательский ком застрял в горле, лишь головой покачала. — Сказал, что готов стерилизовать себя, лишь бы быть с тобой. И дать тебе самой сделать выбор: хочешь ты жить с таким человеком или нет. Он бы принял любой вариант, главное, чтобы ты была счастлива. Ну тогда я добил его, сказав, что он опасен, а у тебя лишь детская влюблённость. А под конец добавил: если любишь, то докажи, сделай так, чтобы забыла, возненавидела. Дай ей шанс быть счастливой и встретить свою любовь. Видела бы ты его глаза в тот момент — из них словно ушла жизнь. Да что там, с того момента он прекратил жить, стал словно пустая оболочка. А когда тебя отталкивал, с ума сходил от боли. А потом ты финт выкинула с поступлением в Рязанское. Он чуть умом не тронулся, разнёс всю мебель в квартире, крича: «Я ничего не могу предложить, ничего!». Я никогда таким беспомощным себя не чувствовал, жалко вас, я ведь уже понял, что Иван любовь всей твоей жизни. Но и опасность, как дамоклов меч, висел над твоей головой. Я знаю, дочка, что мне нет прощения… Но я должен был тебе всё рассказать — так правильно.

Сложно описать моё состояние: горечь, боль, разочарование от того, что родной человек, которому я безгранично доверяла, поступил с нами так жестоко. И в то же время я его понимала… Да, мне больно, но я, чёрт возьми, понимала его мотивы.

— Дядя Глеб, — раздался голос Сашки, — справедливости ради нужно добавить, что именно вы спасли жизнь Ивану пять лет назад, когда, не слушая никого, принялись землю носом рыть, ища его. Нашли же, подняли все связи и доставили истерзанного пытками на родину. Так что если бы не ваша чуйка, то Вани уже не было бы в живых. Как вариант, что он не попал бы под раздачу, отметите. По-любому бы Ивана нашли, вернее, его и не выпускали из вида. Более того, его спасло то, что он уже научился пользоваться своими преимуществами. И ещё в вашу защиту хочу добавить, что именно вы нашли средство, чтобы Иван стал более-менее нормальный, а не канул в пучине безумия, как многие подобные ему. Всё, адвокат умолкает, вам слово судья, — и Сашка переводит сосредоточенный взгляд на меня.

Я посмотрела на папу — плохо ему. Бедный, он тоже всё это время жил как в аду, груз вины не давал ему спать спокойно. Да и не могу я его ненавидеть, это же мой папочка. Да, жестоко он поступил, но мы не знаем, какой был бы вариант развития событий, если бы мне всё стало известно. Никто не знает. Да и не нужно гадать. Мой муж жив, мы вместе, и это главное, прошлое пусть там и остаётся.

— Пап, может быть, неделю назад я бы тебя и осудила. Но не сейчас. В моём сердце нет обиды и злости. И люблю я тебя, как прежде. Ты не поверишь, я и сама поступила с Ваней не лучшим образом, послушала другого человека и сбежала, решив, что на нашего с Ваней ребёнка имею больше прав. И то, что Иван в таком состоянии, есть и моя вина — не сбежала бы, всё могло сложиться иначе.

— Что? — сдавленный голосом переспросил папа. — Ребёнка?

— Да, пап, ты станешь дедушкой…

Всхлипнула, на слёзы пробило от переполнявших меня эмоций. В его же глазах одна эмоция сменяла другую: вина, стыд, боль и облегчение после моих слов, что не злюсь. А когда услышал, что я в положении, буквально засветились от счастья.