Одержимость Малиновского (СИ)

Низ живота сладко заныл, словно отвечая на его вопрос.

— Очень…

Опять тихий смешок, и его ладонь накрыла моё лоно, внутренние мышцы сжались, словно желая, чтобы он быстрее оказался внутри…

— Моя кошечка уже исходит соками, готовая меня принять… — он не спрашивал, а утверждал.

— Малиновский, умоляю, хоть в этот раз доведи начатое до конца…

Он замер, отстраняясь.

— Всё зависит от тебя. Ты же знаешь, что нужно сказать, чтобы получить награду… — отвечает он тихо, и его пальцы делают первое движение, вызывая сладкую истому внизу живота. — Ты больше не сможешь сопротивляться желанию, — ещё одно неторопливое движение, и ещё… — с каждым днём оно будет усиливаться… — Это была настоящая сексуальная пытка, я ахнула от неожиданности, когда Иван нежно прикусил мочку моего уха и произнёс голосом, от которого сердце пропустило удар: — И это будет сводить тебя с ума, лишать сна… Хватит себя мучить… — он обводит кончиками пальцев клитор, растирая по нему влагу, и медленно перемещает их к лону, немного проникая в него. — Скажи мне… — шепчет и уже проводит языком по моим губам, — только… — он втягивает мою нижнюю губу в свой порочный рот, слегка прикусывая её зубами, и отстраняется, чтобы выдохнуть мне в рот: — три слова.

Его палец вернулся к самой чувствительной точки и слегка надавил, я вздрогнула и протяжно застонала:

— Пожалуйста… пожалуйста… — взмолилась.

И он вновь прекратил, чтобы через несколько мучительных минут вновь продолжить свою изощрённую пытку порочными ласками, заставляя терять рассудок.

— И я окажусь там… — слышу его приглушённый голос, и тело реагирует на него, содрогаясь от наслаждения, словно это прикосновения его рук. Он вновь вернулся к входу моего лона, немного войдя в него, дразня… — Это же так просто, скажи…

Звук его голоса пьянил не хуже вина. Да уж, Иван знал как заставить женщину потерять голову и сгорать от желания, доводя её до грани своими изощрёнными ласками, когда уже ничего не важно, и ты согласишься на любые условия, лишь бы получить долгожданное освобождение.

Я чувствовала, что уже подошла к черте, моё тело от предвкушения застыло, и вновь он прекратил… От досады я взвыла, хотелось рыдать от бессилия… Боже… мне так сильно хотелось кончить… Так сильно! Я уже реально готова и душу дьяволу продать, лишь бы, наконец, всё случилось. Но Иван продолжал терзать моё тело, подчиняя разум. Он очередной раз подвёл меня к черте, и я, изогнувшись в спине, поддалась вперёд — хотелось, наконец, ощутить его в себе.

Послышался тихий смешок Малиновского:

— Так легко ты не отделаешься, котёнок, мой член не размером с палец… — и его губы прикоснулись к моим, даря невесомый поцелуй, и вновь исчезли.

— Ну так продемонстрируй, чёрт возьми, своё грозное оружие! — вспылила я, и мою кожу обдало прохладой. Иван исчез. — Господи, опять… — взвыла я, понимая, что и в этот раз, он распалил меня, довёл до грани и вновь оставил неудовлетворённой.

Это было уже выше моих сил, меня буквально потряхивало от желания. Вдруг что-то большое, тёплое коснулось моего лона, и по телу прокатилась мелкая дрожь… Я поняла, что сейчас всё случится, его пальцы заменил член, стенки влагалища запульсировали от предвкушения…

— Скажи мне, — опять этот пьянящий разум голос, он проводит своим возбуждённым органом по моим складкам вверх-вниз, растирая влагу, словно готовя меня к вторжению. — Скажи…

И тут я поняла, что моё сопротивление только отдаляет меня от него. Стоит признать — ему принадлежат мои мысли, чувства, сердце… Да что там — душа! И если уж кому её и отдать, то только Ивану. Когда я это приняла, у меня словно груз с души упал, даже дышать стало легче.

— Я принадлежу тебе… — без тени сомнения произнесла эту фразу, зарываясь в его волосы пальцами. Всё происходящее было настолько реальным, что мне показалось — это не сон.

— Наконец-то! — за стоном произносит он. — И я принадлежу тебе, — беспорядочно покрывая моё лицо короткими поцелуями — девочка моя, — с жаром он произносит эти слова, продолжая целовать, — весь… с потрохами… — и впивается мне в губы голодным грубым поцелуем.

Я застонала ему в рот, он с жадностью поглотил стон. Только сейчас осознала, что до этого даже понятия не имела, что такое гореть в огне страсти Ивана, и до этого были лишь невинные ласки. Мои соски затвердели, потираясь о горячую грудь любимого. От его прикосновений дрожь наслаждения, словно ток по проводам, спустилась прямо к клитору, заставляя его пульсировать. Низ живота болезненно заныл. Господи, я никогда не чувствовала себя настолько пустой! Казалось, если он сейчас не войдёт в меня, то я умру.

— Иван… — со стоном произнесла его имя, сильнее прижимаясь к нему.

Он обвёл членом вход в моё тело, продолжая с жадностью сминать мои губы, я инстинктивно подалась бёдрами навстречу, и Малиновский замер.